Илья Гуния: «Интересами Абхазии торговать никому не стоит»
Парламент Абхазии обнародовал заявление в связи с высказываниями посла Российской Федерации Алексея Двинянина о привлечении инвестиций, сделанными в ходе видеомоста на тему «Роль России в становлении Абхазии и Южной Осетии». Послу указали, в частности, что «инвестиционные проекты не должны идти вразрез с интересами многонационального народа Абхазии». Ситуацию прокомментировал депутат Илья Гуния.
– Посол России призвал абхазский парламент «не бояться взять на себя ответственность и поддержать руководство Абхазии в решении вопросов привлечения российских инвестиций». Как вы это воспринимаете? О чем идет речь?
– В заявлении мы отразили, что, наверное, посол не совсем знает, что закон об энергетике никак не препятствует инвестициям в энергетику. Он препятствует только продаже. Если под словом «инвестиции» предполагается «продажа», то это – разные вещи. Именно поэтому мы так и отреагировали. Мы попытались аккуратно и мягко сказать, что комментировать действия парламента и законы, которые принимает парламент, не в компетенции, по-моему, посла. Поэтому реакция у парламента была такой. И в заявлении все четко и спокойно сказано.
– Почему снова встал вопрос об энергетической отрасли? Вы можете конкретизировать проблему?
– Проблема в энергетике, действительно, существует. Мы от нее не отталкиваемся и не говорим, что нет никакой проблемы. Но не надо преподносить ситуацию так, как будто мы не можем справиться с проблемами энергетики, с ней нужно работать постоянно, поэтому мы должны ее продать, и тогда у нас все будет нормально. Я хотел бы знать, какой она станет после продажи и после того, как мы перестанем быть хозяевами собственной энергосистемы? Какова будет цена? Кто за это будет платить? Давайте уже говорить откровенно: те, кто собирается вложить в энергетику инвестиции, – это их добрая воля, это помощь Абхазии или это будет делаться с целью извлечения прибыли? Ведь любая инвестиция имеет, прежде всего, одну цель – получение прибыли. А если мы говорим о получении прибыли, то при цене 40 копеек или 80 копеек (за кВт/час) прибыли быть не может, значит, цена должна стать четыре рубля приблизительно. И тогда возникает вопрос: кто будет платить эту цену? Наши жители? Вокруг энергетики очень много разговоров, но пока нет ни одного конкретного предложения по энергетике как с абхазской стороны, так и с российской стороны. С абхазской стороны парламент предлагает некоторые изменения для экономии энергетики, для того, чтобы привести ее в соответствие… И мы давно говорим об этом. Мы должны понимать, что для того, чтобы сохранить энергетику, надо решить проблему с майнингом, но на сегодняшний день, видно, никто не хочет заниматься этой проблематикой.
– Скажите, пожалуйста, Илья, Россия ничего конкретного не предлагает? Они не согласовывали и не предлагали реальные проекты?
– Я не знаю, может быть, как сказал посол, согласование с руководством страны есть, и единственное, что мешает, – это парламент. Мы не знаем, какие договоренности есть с руководством страны, какие есть согласования, парламент этого не знает. Нам предлагают поменять закон, чтобы можно было инвестировать. Но мы не нашли в законе ничего, где бы говорилось, что нельзя инвестировать в энергетику, пожалуйста, инвестируйте. Честно говоря, я не вижу проблемы для инвестирования. Если же речь идет о продаже, да, действительно, закон запрещает продажу в собственность энергетической системы. Видимо, какие-то нестыковки существуют, мы их понять не можем. У нас все это непонятно, на каком уровне. Мы только слышали посла и отреагировали на слова посла.
– А когда посол России говорит о том, что проблемы политического характера препятствуют притоку инвестиций, имеется в виду энергетика или вопрос ставится шире?
– У нас политическая ситуация за двадцать-тридцать лет менялась несколько раз, и каждый раз она препятствует чему-то? Какая политическая ситуация должна создаться, какие политики должны прийти, чтобы стало кому-то хорошо и инвестиции пошли? В чем это заключается? Я еще раз говорю, что не вижу ничего, что мешает инвестировать в Абхазию. Если мы возьмем примеры в плане инвестиций, то у нас очень много совместных предприятий, совместных проектов, которые работают и работают уже не один десяток лет. Это же никому не мешает инвестировать в Абхазию? Это все – инвестиции, совместная работа – это и есть инвестиции.
Если мы говорим просто о продаже, надо говорить открыто, что речь идет о продаже. Тогда скажите, что вы хотите купить, какая у этого стоимость и можно ли это продавать? Давайте это решим, но это должно быть решение не только руководства страны или отдельно парламента, а в принципе всего народа. От чего мы готовы отказаться? Закон запрещает нам заниматься продажей земли, мы это не обсуждаем. То, что запрещает закон, – это интересы Абхазии, считаю, что интересами Абхазии торговать никому не стоит.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
– Посол России призвал абхазский парламент «не бояться взять на себя ответственность и поддержать руководство Абхазии в решении вопросов привлечения российских инвестиций». Как вы это воспринимаете? О чем идет речь?
– В заявлении мы отразили, что, наверное, посол не совсем знает, что закон об энергетике никак не препятствует инвестициям в энергетику. Он препятствует только продаже. Если под словом «инвестиции» предполагается «продажа», то это – разные вещи. Именно поэтому мы так и отреагировали. Мы попытались аккуратно и мягко сказать, что комментировать действия парламента и законы, которые принимает парламент, не в компетенции, по-моему, посла. Поэтому реакция у парламента была такой. И в заявлении все четко и спокойно сказано.
– Почему снова встал вопрос об энергетической отрасли? Вы можете конкретизировать проблему?
– Проблема в энергетике, действительно, существует. Мы от нее не отталкиваемся и не говорим, что нет никакой проблемы. Но не надо преподносить ситуацию так, как будто мы не можем справиться с проблемами энергетики, с ней нужно работать постоянно, поэтому мы должны ее продать, и тогда у нас все будет нормально. Я хотел бы знать, какой она станет после продажи и после того, как мы перестанем быть хозяевами собственной энергосистемы? Какова будет цена? Кто за это будет платить? Давайте уже говорить откровенно: те, кто собирается вложить в энергетику инвестиции, – это их добрая воля, это помощь Абхазии или это будет делаться с целью извлечения прибыли? Ведь любая инвестиция имеет, прежде всего, одну цель – получение прибыли. А если мы говорим о получении прибыли, то при цене 40 копеек или 80 копеек (за кВт/час) прибыли быть не может, значит, цена должна стать четыре рубля приблизительно. И тогда возникает вопрос: кто будет платить эту цену? Наши жители? Вокруг энергетики очень много разговоров, но пока нет ни одного конкретного предложения по энергетике как с абхазской стороны, так и с российской стороны. С абхазской стороны парламент предлагает некоторые изменения для экономии энергетики, для того, чтобы привести ее в соответствие… И мы давно говорим об этом. Мы должны понимать, что для того, чтобы сохранить энергетику, надо решить проблему с майнингом, но на сегодняшний день, видно, никто не хочет заниматься этой проблематикой.
– Скажите, пожалуйста, Илья, Россия ничего конкретного не предлагает? Они не согласовывали и не предлагали реальные проекты?
– Я не знаю, может быть, как сказал посол, согласование с руководством страны есть, и единственное, что мешает, – это парламент. Мы не знаем, какие договоренности есть с руководством страны, какие есть согласования, парламент этого не знает. Нам предлагают поменять закон, чтобы можно было инвестировать. Но мы не нашли в законе ничего, где бы говорилось, что нельзя инвестировать в энергетику, пожалуйста, инвестируйте. Честно говоря, я не вижу проблемы для инвестирования. Если же речь идет о продаже, да, действительно, закон запрещает продажу в собственность энергетической системы. Видимо, какие-то нестыковки существуют, мы их понять не можем. У нас все это непонятно, на каком уровне. Мы только слышали посла и отреагировали на слова посла.
– А когда посол России говорит о том, что проблемы политического характера препятствуют притоку инвестиций, имеется в виду энергетика или вопрос ставится шире?
– У нас политическая ситуация за двадцать-тридцать лет менялась несколько раз, и каждый раз она препятствует чему-то? Какая политическая ситуация должна создаться, какие политики должны прийти, чтобы стало кому-то хорошо и инвестиции пошли? В чем это заключается? Я еще раз говорю, что не вижу ничего, что мешает инвестировать в Абхазию. Если мы возьмем примеры в плане инвестиций, то у нас очень много совместных предприятий, совместных проектов, которые работают и работают уже не один десяток лет. Это же никому не мешает инвестировать в Абхазию? Это все – инвестиции, совместная работа – это и есть инвестиции.
Если мы говорим просто о продаже, надо говорить открыто, что речь идет о продаже. Тогда скажите, что вы хотите купить, какая у этого стоимость и можно ли это продавать? Давайте это решим, но это должно быть решение не только руководства страны или отдельно парламента, а в принципе всего народа. От чего мы готовы отказаться? Закон запрещает нам заниматься продажей земли, мы это не обсуждаем. То, что запрещает закон, – это интересы Абхазии, считаю, что интересами Абхазии торговать никому не стоит.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия