В Абхазии восстановят музей Нестора Лакоба

Вчера на заседании кабинета министров Абхазии министр культуры республики Даур Кове сообщил, что в скором времени должны начаться восстановительные работы в историко-мемориальном музее Нестора Лакоба. Пустая кирпичная двухэтажная коробка этого здания стоит в таком виде в центре Сухума (улица Лакоба, 32), напротив одного из корпусов кабмина, вот уже почти три десятилетия, после Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 годов.


В ноябре прошлого года премьер-министр Абхазии Александр Анкваб поручил приступить к работе над сметной документацией по восстановлению музея Лакоба.




«Проектные работы продвигаются, мы на постоянной основе находимся на связи с Управлением капитального строительства. Средства заложены. Предполагаем, что в ближайшее время мы начнем работы», – сказал на заседании кабмина Даур Кове.


Государственного деятеля советской Абхазии Нестора Лакоба (1893-1936) в современном абхазском обществе называют легендарной личностью и относят к нескольким самым выдающимся абхазам за всю историю народа. Причем как жизнь его изобиловала крутыми поворотам, так и после смерти его продолжалось то же самое в отношении к его памяти властей.


Абхазские историки и общественность не сомневаются, что в декабре 1936 года сын лыхненского крестьянина, председатель Центрального исполнительного комитета Абхазской АССР Нестор Лакоба был отравлен на застолье в доме Лаврентия Берия в Тбилиси. Врачи в Абхазии, проводившие вскрытие доставленного на поезде тела Нестора Аполлоновича, обнаружили, что в Тбилиси были вырезаны его гортань, пищевод и желудок – для чего, как не для того, чтобы попытаться скрыть следы преступления? Похоронили абхазского лидера с почестями, но уже в 1937 году Лакоба был объявлен «врагом народа», руководителем «контрреволюционной националистической организации в Абхазии». Его прах был под покровом ночи вырыт из могилы в Сухумском ботаническом саду и увезен в неизвестном направлении. Вся семья его – жена Сария Джих-оглы-Лакоба, мать Шахусна, сын Рауф были затем уничтожены бериевскими палачами.




«Врагом народа» Нестор оставался официально в Абхазии вплоть до смерти Сталина, около двух десятилетий. И только затем он был реабилитирован, его именем начали называться школы, улицы… В 1983 году, к 90-летию Лакоба, был открыт для посетителей его дом-музей, где он с семьей жил с 1923 по 1936 год. Но работа музея продолжалась менее десяти лет – началась грузино-абхазская война. В последние ее дни здание сгорело, но экспонаты музея были до этого вывезены в укромное место…




Около восьми лет назад историко-мемориальный музей Нестора Лакоба во главе со своим бессменным директором Людмилой Владимировной Малия приступил все же к работе – в отремонтированном и реконструированном здании Абхазгосмузея ему выделили помещение.


И вот в среду 28 июня впервые за три десятилетия в комнатах, где когда-то жила семья Лакоба, вновь зазвучали голоса людей – здесь была проведена выставка, посвященная 100-летию Рауфа, сына Нестора (6 июня 1922 г. – 28 июля 1941 г.). В экспозицию вошли более 30 фотографий семьи Нестора Аполлоновича Лакоба, развешанные на голых кирпичных стенах в двух залах музея. В память о семье Лакоба были зажжены свечи.




На выставке присутствовали министр культуры Абхазии Даур Кове, представители творческой и научной интеллигенции Абхазии, политические и общественные деятели. Директор историко-мемориального музея Людмила Малия сказала:


«Сегодня мы вспоминаем Рауфа Несторовича Лакоба. В семье Нестора Лакоба никого не осталось. Рауфа арестовали в пятнадцать лет. Из того, что о нем известно, следует: он был хорошим ребенком, любил своих родственников и друзей».


Арестованный 31 октября 1937 года Рауф около четырех лет содержался в тюрьмах Сухума, Тбилиси, Москвы. Он подвергался мучениям в бериевских застенках вместе с младшими по возрасту Николаем Михайловичем Лакоба, Тенгизом Васильевичем Лакоба и Николаем Константиновичем Инал-ипа. Дело, по которому они проходили, именовали «Дело абхазских юношей». Арестованным было от 13 до 15 лет. Им было предъявлено обвинение в контрреволюционной, террористической деятельности. 6 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Рауфа, Николая и Тенгиза к расстрелу, а 28 июля 1941 г. приговор был приведен в исполнение. Уничтожен Рауф был по приказу «друга семьи, дяди Лаврентия» только по достижении им семнадцати лет, чтобы «все было по закону».




Воспоминаниями своих старших о семье Нестора Лакоба, в том числе и о Рауфе, поделились бывший сотрудник Сухумского физико-технического института, инженер Александр Чамагуа, директор Института ботаники АНА Эдуард Губаз, поэт и общественный деятель Геннадий Аламиа, председатель Совета старейшин Абхазии Аполлон Думава, дочь поэта Михаила Гочуа Тинатин Гочуа. Все выступавшие выражали сожаление по поводу того, что за 29 послевоенных лет так и не удалось пока восстановить здание музея Лакоба.


Людмила Малия поделилась воспоминанием о том, как после открытия музея Н. Лакоба сорок лет назад, в день рождения Рауфа Лакоба, пришли его друзья детства, среди которых был и первый ректор АГУ, выдающийся абхазский историк Зураб Вианорович Анчабадзе. Он сказал, что Рауф часто их собирал в этом доме, и они хотели бы почтить память своего друга. Зураб сел за рояль и стал наигрывать мелодии, песни на которые они напевали вместе с Рауфом, будучи подростками. На глазах у всех были слезы…




«Эхо Кавказа» связалось сегодня с Людмилой Малия, и именно с этого эпизода начался наш разговор. Она вспоминала, как пришли друзья Рауфа:


«Очень расстроенные, заплаканные… И тогда Зураб Вианорович попросил посидеть им у рояля. Зураб Вианорович играл на рояле…


– Ну, а вы же директор с самого начала? Помню, еще у вас Надя Ашуба работала.


– Наденька наша работала, да».


Мне вспомнилось и о том, как в конце восьмидесятых я был в гостях у жившего в том же здании (только вход там слева) старейшего полиграфиста Абхазии Майора Давидовича Хахмигери. Таких людей называют обычно старожилами. Он был на несколько лет старше Лаврентия Берия и вспоминал его в разговоре со мной как о сухумском школяре, пришедшем в типографию к своей родственнице что-то клянчить… Малия говорит о Хахмигери:


«Надо сказать, что у него была блестящая память. Человек был мудрый, интересный, многое знал.


– Людмила Владимировна, я еще хотел спросить: как удалось сохранить экспонаты музея во время войны?


– В Сухуме оставалась наша сотрудница – Камкия Нана. Тогда еще бедный Шота Абутидзе работал на должности замминистра культуры. Она к нему обратилась, и он дал ей крепких, сильных ребят, чтобы они помогли ей вынести материалы, которые были у нас, и перенести в цокольную часть театра нашего драматического. Вот там все и сохранилось».




Предосторожность это была вполне разумной: в музей не раз заглядывали солдаты Госсовета Грузии в поисках чего-то полезного для себя. И если они расстреляли из автоматов памятники в Сухуме Дмитрию Гулиа, Ефрему Эшба, то и здесь можно было ожидать чего угодно. А в последние дни войны в здании произошел пожар. Малия вспоминает о хозяине соседнего дома, где сейчас расположены офисы партии Экономического развития Абхазии, телеканала «Абаза-ТВ», редакции газеты «Эхо Абхазии»:


«Конечно, он думал, что сохранит и свой дом, и нам поможет. Он всегда был с нами в дружбе. Но когда начался пожар такой сильный, он, к сожалению, не выдержал – прыгнул в этот огонь и погиб.


– Почему прыгнул?


– Для него было трагедией, что все горит.


– Может, он просто хотел что-то там спасти?»


Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия