Директор музея Скрябина: Программа празднования юбилея композитора охватит все континенты. Кроме Антарктиды

Вечером в пятницу, 14 января, в Большом зале концертного зала «Зарядье» состоится официальное открытие Года Александра Скрябина — композитора, пианиста, философа и поэта. Недавно исполнилось 150 лет со дня его рождения. Как выбирали основную площадку, какие сюрпризы подготовили организаторы юбилейной программы, почему она продлится ровно пять месяцев и другие секреты «Вечерней Москве» раскрыл директор музея Скрябина Александр Лазарев.

— Александр Иванович, как проходила подготовка к празднованию 150-летия Александра Скрябина? Ведь вам пришлось работать в условиях ограничений, связанных с пандемией.

— Для начала подчеркну, что Александр Николаевич — выдающийся москвич, причем он москвич по рождению, крещению, по образованию, преподаванию в консерватории, по женитьбе, написанию лучших работ и даже по упокоению. Поэтому, конечно, подготовку к празднованию его 150-летия мы начали за три года, когда еще никто и не подозревал, что мир столкнется с коронавирусом. Мэрия Москвы дала нам карт-бланш, мы были готовы организовать и провести массовые мероприятия в Центральном Манеже и других самых лучших выставочных залах города, в парках, но вдруг случилось то, что случилось. Отменять все было бы неправильно, поэтому, чтобы не снижать градус празднования, мы немного сменили формат наших акций. Вместо большого фестиваля проведем культурно-просветительскую юбилейную программу. Но, поверьте, содержание у нее достойное.

— И даже две даты официального старта. Как так получилось?

— Дань традиции. Вот уже больше 100 лет 6 января, в день рождения Скрябина, как, к слову, и 27 апреля, в день его памяти, в мемориальной квартире композитора, где и находится наш музей, звучит знаменитый рояль фирмы «Бехштейн». К сожалению, из-за действующих ограничений, мы бы не смогли собрать у нас большое количество гостей, поэтому решили провести камерное мероприятие. В день рождения композитора в квартире, где он жил и творил, прозвучала его музыка в исполнении известных пианистов, среди которых, конечно же, Борис Березовский.

А вот уже 14 января в зале «Зарядье» состоится более массовое мероприятие. Это будет концертное представление, которое организовал Москонцерт, а наш музей как научно-просветительское учреждение выступил в роли главного консультанта. Мы говорили, что хорошо, а что плохо, что нужно, а что нет, потому как может опорочить имя композитора. Поэтому для нас это будет не только культурное, но и научное, очень точное событие. Иногда Скрябина пытаются пристроить к магазинам вроде «Лента» или «Ашан». Если вы придете туда в преддверии праздников, то увидите, как посетители совершают покупки под светомузыку — такая дискотека. Но Скрябин не про это. Он придумал светомузыку, где каждому цвету соответствует своя тональность. Не случайно, все кто играет его «Прометея», — а оркестр в «Зарядье» исполнит именно это произведение – приходят к нам. В наших фондах хранятся оставленные Александром Николаевичем черновики, нотные записи, где прописана шестая строка Luce — точная партитура Скрябина для света.

— Почему из всех музыкальных площадок столицы вы выбрали именно зал «Зарядье»?

— О, это довольно любопытная история. Конечно, нам хотелось бы открыть юбилейный год в помещении, в котором играл сам Александр Николаевич Скрябин. Естественно, у него должна быть хорошая акустика. И такое помещение есть: Колонный зал Дома Союзов, где Скрябин играл все свои лучшие произведения. Шикарная акустика после капитального ремонта в Большом зале Московской консерватории, но, поскольку его перестраивали, то там уже немного другое звучание, не то, какое было при Скрябине. Поэтому остановились на Колонном зале, еще до пандемии начали вести переговоры и уже практически договорились, как в Государственной Думе случился капитальный ремонт, и часть парламентариев временно обосновались в Доме Союзов. Вот уже два года в Колонном зале проходят заседания депутатов. И раз уж нам не удалось заполучить лучший акустический зал со времен Скрябина, то пусть это будет что-то новое. И тут уж, без сомнений, только «Зарядье». Сегодня это одна из самых популярных концертных площадок города, над акустикой которой работали лучшие специалисты мира.

— Как вы думаете, если бы Скрябин жил в наше время, ему бы понравился зал «Зарядье»?

— Очень. Это нестандартный зал, а Скрябин — композитор нестандартный. Ему всегда хотелось выйти за рамки каких-то типовых проектов. Об этом говорят, прежде всего, его лучшие произведения последнего периода: «Предварительное действо», задумки о «Мистерии»… Ее он, кстати, хотел сыграть в Индии, рядом с храмом Тадж-Махал, потому что вся его философия была направлена на то, что мир должен объединиться вокруг каких-то нестандартных явлений. И зал «Зарядье» отлично вписывается в эту концепцию, особенно сейчас, когда там появились места за сценой. Теперь публика сидит фактически по кругу. Зрители, занимающие места на амфитеатре за сценой, смотрят в спины музыкантам, зато видят лицо дирижера. Но мы-то с нашими партнерами из Москонцерта задумали вообще фантастическое действо: музыкальную поэму «Прометей» Скрябина исполнит оркестр-персимфанс. Такого не могло быть при Скрябине, потому что сама идея создания такого симфонического ансамбля появилась через несколько лет после смерти композитора. Персимфанс — это оркестр, который играет без дирижера. Он состоит из музыкантов-индивидуалов, они садятся в круг — так, чтобы видеть, чувствовать друг друга и исполнять произведения на одном дыхании. Современный Персимфанс собрал очень интересный композитор, пианист Петр Айду. Сотня музыкантов разучили «Прометея» и впервые в мире исполнят его оркестром без дирижера. При этом все зрители будут видеть примерно одну и ту же картинку: круг из играющих музыкантов. Я не знаю, как публика отреагирует на это. Но чем острее будет эта реакция, тем мне, например, интереснее.

— Вернемся к исполнителям, которые выступили в день рождения Скрябина. Полагаю, для любого пианиста за честь сыграть на рояле, который принадлежал выдающемуся композитору. Как вы выбираете, кто это будет?

— Крышка рояля «Бехштейн» открывается только для известных исполнителей. В свое время на нем играли Эмиль Горовец и Ван Клиберн. Из современных пианистов такой чести удостоились, например, Николай Луганский и Екатерина Мечетина. Все это исполнители высшего класса. Но нам также важно, чтобы была преемственность поколений, поэтому иногда за инструмент садятся начинающие музыканты — победители конкурса на лучшее исполнение произведений Скрябина среди детей и подростков. Эта творческая акция существует в нашем музее уже 30 лет. Конечно, ребята играют не огромные произведения, а легкие прелюдии и мазурки, но многие из тех, кто сдает у нас такой музыкальный экзамен, потом становятся большими мастерами. Наш самый первый победитель, Юрочка Богданов, сейчас заслуженный артист России, профессор Академии музыки имени Гнесиных. И такие таланты живут не только в Москве, а по всему миру. Несколько лет назад в нашем конкурсе победила девочка из Токио, и сегодня она помогает организовывать концерты, посвященные юбилею Скрябина, у себя на родине.

— Музыка Скрябина так популярна?

— Скрябинские общества есть во многих странах. В Италии, например, сразу два. Одно находится недалеко от Генуи, где Александр Николаевич провел год и написал очень интересные произведения, в том числе «Поэму экстаза», второе — под Римом. Благодаря вот таким обществам, культурная программа в Год Скрябина охватит все континенты. Кроме Антарктиды. Впрочем, у России там есть своя Южная полярная станция, теплый надувной зал, но пока нет музыкального инструмента. Скажу по секрету вашим читателям, мы сейчас ведем переговоры и, как только компания, которая обслуживает станцию, сможет доставить туда хотя бы небольшой рояль (на пианино мы не согласны, Скрябин на нем не звучит, он писал для рояля), наш музей, уверяю вас, будет там. У нас уже есть передвижная выставка, которую можно показать не просто в любом зале Москвы, а упаковать и отправить в любой регион России или в другую страну. Как я уже сказал, Скрябина играют и слушают почти на всех континентах, я не шучу. Специально к юбилею композитора мы создали сайт 150scriabin.ru. Это самостоятельная площадка, на которой собрана мировая афиша праздничных мероприятий. Каждый может зайти на него и посмотреть, что каждый день исполняется из произведений Скрябина в Москве, Санкт-Петербурге, Самаре, в Токио, Париже, Лондоне, Мадриде, Софии, в Сан-Франциско и так далее.

— К этим выступлениям, концертам можно будет подключиться онлайн?

— Все зависит от местных условий, если какая-то площадка ведет трансляцию в прямом эфире, то, наверное, да. Но чаще всего мероприятия записываются и потом размещаются на различных интернет-ресурсах, в тех же социальных сетях. Мы, например, свой камерный концерт от 6 января выложим у себя на YouTube-канале. Как музею нам важно, чтобы все это осталось в истории. Не сомневаюсь, что архив по окончанию Года Скрябина будет колоссальный, и мы обязательно все соберем, разложим по полочкам и сохраним в своих фондах.

— Кстати, о фондах. Что самое ценное попало к вам, может быть, за последние несколько лет?

— Сложный вопрос. Дело в том, что наш музей — старейший среди городских художественных музеев, он существует уже больше века. Плюс ко всему, мы самый богатый мемориальный музей. Что это значит? Мемориальных музеев много, но почти все они держатся за счет типологических предметов — вещей, которые относятся к тому времени, когда жил и творил человек. Квартира же Скрябина на 100 процентов мемориальная. Если какие-то вещи не принадлежали Александру Николаевичу или его семье, то мы выставляем их в так называемой экспозиционной комнате. Уже после смерти Скрябина в ней случился пожар, там поменяли обои, паркет, то есть она уже не мемориальная. В остальных комнатах все точно так, как было при жизни композитора. И это — чудо, других таких мемориальных квартир не то, что в Москве, да и в мире, скорее всего, нет. В Зальцбурге, например, в музее Моцарта всего две мемории, одна из которых его волос. А у нас только выставлено больше тысячи подлинных вещей, все остальное хранится в фондах.

Все возможные мемории мы уже давно собрали, поэтому сейчас если что-то к нам и попадает, то это связано не столько с самим Скрябиным, сколько с историей его исполнителей — какие-то афиши, воспоминания, копии писем… Хотя, иногда случаются редкие находки. Около десяти лет назад, меня только назначили на должность директора музея Скрябина, я попал на конференцию в Питер. И вот во время одной из прогулок по Невскому я наткнулся на букинистический магазин. Мое внимание привлекла открытка, которая лежала за стеклянной витриной. Это был портрет Скрябина с дарственной надписью Рубинштейну. Я к продавцу: «Это подлинник?» — «Подлинник». Уточнил сколько стоит, у меня таких денег с собой в кармане не бывает. Договорился, чтобы этот раритет для меня отложили. Вернулся в Москву, переслал деньги коллегам из Санкт-Петербурга и до сих пор очень счастлив, что эта открытка с подлинным автографом Александра Николаевича хранится в нашем основном фонде.

— Еще один сложный вопрос: из всех экспонатов какой для вас самый особенный?

— Рояль «Бехштейн». Когда я сюда пришел, очень за него переживал — инструменту больше 100 лет. Боялся, а вдруг дека треснет, нельзя будет подтягивать струны... Вызвал специалиста фирмы «Бехштейн», он приехал, все хорошо посмотрел и сказал: «Господин директор, не дергайтесь, вы имеете лучший инструмент той поры. Вы за ним хорошо ухаживаете, вы на нем играете, так что этот рояль проживет еще минимум 100 лет». Для нас это самая главная мемория. Когда Скрябину подарили этот рояль в 1912 году, у него открылось второе дыхание, появились какие-то новые идеи. Ранний Скрябин, до «Бехштейна», и поздний Скрябин, произведения, написанные на «Бехштейне», - это два совершенно разных композитора.

— Когда вы впервые познакомились с музыкой Скрябина?

— Откровенно говоря, осознанно к Скрябину я пришел достаточно поздно, на слуху все время были более традиционные мелодии. Но, что интересно, со Скрябиным я столкнулся задолго до того, как стал директором музея. Это было около 30 лет назад, я тогда был первым замминистра культуры столицы и поехал вместе с делегацией в Париж на культурное событие по типу Дней Москвы. Незадолго до нашего отъезда коллеги из Музея Скрябина случайно узнали, что в Парижской национальной библиотеке хранятся подлинные скрябинские тетради, и попросили меня привезти копии тех нот. Сказал, что попробую. Мэром Парижа тогда был Жак Ширак. На одной из неформальных встреч я подошел к нему и за разговором попросил копии ценностей. Он перепоручил это своему заму по культуре. Так я попал в святую святых — редкие фонды Парижской библиотеки, где специально для нас сделали копию «Предварительного действа» Александра Скрябина.

— Сейчас как директор музея композитора вы часто слышите его музыку, может, появились какие-то любимые произведения?

— С возрастом я стал поклонником «Поэмы экстаза». Это очень эмоциональная и, простите, очень сексуальная музыка.

— Для Скрябина мелодии звучали разными цветами. Но есть мнение, что он не был настоящим синестетиком. Как вы к этому относитесь?

— Так же, как к истории, что однажды он кому-то сказал: «У меня, как и у Вагнера, нет абсолютного слуха». Я в это не верю. Просто у него был нестандартный слух. Он одну и ту же ноту в исполнении разных пианистов мог услышать в разных цветах. Может быть, поэтому не все его понимают. И, кстати, не все умеют играть. Есть довольно известные пианисты, которые говорят, что Скрябин как композитор бездарен, его произведения не звучат. Знаете, кто так говорит? У кого плохо развита левая рука. У нас в музее хранятся посмертные слепки рук Александра Николаевича. И если вы обратите внимание, то правая рука немного усохшая. Он переиграл ее, еще будучи студентом консерватории, соревновался с пианистом Левиным. Потом ездил в Европу лечиться, проходил какие-то процедуры, но все равно так до конца жизни правая рука у Скрябина была немного слабее левой, которой он играл гениально.

— Помимо музыкальных сюрпризов, что еще вы подготовили для почитателей таланта Скрябина?

— После концерта в «Зарядье» культурная программа разольется по всей Москве. В филармониях, концертных залах, музеях, школах искусств и высших музыкальных учебных заведениях будут проходить скрябинские вечера, творческие встречи, лекции, мастер-классы. Кроме того, в начале февраля мы откроем фундаментальную научную выставку «Вселенная Скрябина». Для ее проведения мы задействуем все 500 квадратных метров наших выставочных площадей. Что интересно, когда мы готовим какие-то рекламные брошюры, афиши, каждый раз нравятся разные фотографии композитора. Мы даже к выставке решили напечатать набор открыток «Скрябин разный». А он мог быть холеным, потому что был очень требовательным к себе: голова должна быть всегда уложена, усики причесаны. И в то же время, он мог, написав какое-то произведение, взлохматить волосы, позвать к себе своего друга-помощника Мозера, который тут же брался его фотографировать. А еще есть смешные карикатуры на Скрябина. Когда мы показываем их, нас часто спрашивают, не обижался ли он. Думаю, нет. Александр Николаевич был слишком умным для этого: на человека, который никому не интересен, карикатуры не рисуют.

— Если посмотреть на программу, то официально она завершится через пять месяцев. Почему именно такой срок?

— Пять месяцев или 150 дней. Это креатив наших творческих специалистов. Когда мы обсуждали подготовку к юбилею, они придумали такой хэштег — #150Скрябин150. Что это значит? 150 лет Скрябину, жизнь и творчество композитора и 150 дней празднования его юбилея. Концерт закрытия запланирован на 4 июня. Он также пройдет в «Зарядье», правда, уже не в зале, а в парке, под открытым небом.

— Если кто-то еще не знаком с творчеством Скрябина, с каких произведений вы бы посоветовали начинать?

— С прелюдий, мазурок – с простейших произведений. Скрябин же — это сплошные эмоции! Всплески! Тому, кто не настроился на эту волну, слушать его музыку трудно. Поэтому начинайте с малого, потом захочется чего-то большего.