Почему исламистам-радикалам в России проще, чем в Средней Азии
Чудовищный по своей жестокости теракт, совершенный 22 марта 2024 года в ТРЦ «Крокус Сити Холл» несколькими выходцами из Таджикистана, требует пересмотра всей миграционной политики России в отношении стран Средней Азии. Но не слишком ли поздно уже что-то менять?
На дальних подступах
Масштабы миграционной проблемы уже давно таковы, что ее невозможно игнорировать и замалчивать. В результате недальновидной политики чересчур широко «открытых дверей» чуть ли не в каждом российском городе образовались крупные этнические анклавы, состоящие из выходцев из бывших советских республик Средней Азии.
Они живут компактно, по своим обычаям и законам, проблемы с властями решают через диаспоры, а с местным населением – как придется. Судя по многочисленным видеозаписям их «подвигов», нападать мигранты либо граждане РФ с миграционным прошлым предпочитают толпой, считая это не за подлость, а «братской помощью». Дерзкое и вызывающее поведение подобных индивидуумов создает превратное впечатление, что там, откуда они приехали, чуть ли не их главный «рассадник».
Однако в действительности все обстоит строго наоборот!
Именно в Средней Азии местные власти реально борются со всеми проявлениями радикального исламизма. Молодые демократии столкнулись с угрозой, исходящей от фундаменталистских течений ислама, в начале 90-х годов: гражданская война в Таджикистане, борьба с террористическим подпольем в Узбекистане, нападения исламистов на погранзаставы в Кыргызстане и т. д. В этих странах религиозный радикализм теперь практически приравнивается к оппозиционности власти, и немудрено.
Интерес беднейшей части населения к нетрадиционным течениям ислама стал ответом на трудности переходного периода в «лихие девяностые» и коррупцию, сопряженную с отсутствием эффективно работающих социальных лифтов, в нулевые. Как результат, в рядах самых страшных террористических группировок Ближнего Востока порядка 20% боевиков являются выходцами из стран Средней Азии.
По данным Министерства внутренних дел Таджикистана, на октябрь 2022 года 5 тысяч выходцев из республик бывшего СССР сражались в Афганистане на стороне террористических группировок. Стремительный вывод американских и натовских оккупационных контингентов из этой страны привел к дестабилизации в регионе и пробуждению многих «спящих» ячеек исламистских группировок. В ответ Душанбе, Бишкек и Ташкент усилили меры борьбы с проявлениями радикального исламизма.
В частности, введен запрет на использование надписей на арабском языке, ношение национальной религиозной одежды на работе, чересчур длинных бород и т. д. Под контролем оказалась деятельность имамов в мечетях, где устанавливаются видеокамеры, и содержание их проповедей. Интересуются правоохранительные органы зарубежными бизнес-контактами в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Подозрительными считаются заведения, где не продается алкоголь. Введены ограничения на обучение в иностранных медресе. За несогласованное обучение там в Таджикистане можно получить реальный тюремный срок.
Ближние подступы
Иначе говоря, у себя на родине этнические таджики, узбеки или киргизы не имеют тех возможностей приобщиться к идеям радикального исламизма, что им предоставляются в ближнем зарубежье. Зато в нашей стране, широко открывшей двери для трудовых мигрантов из Средней Азии, это сделать им оказывается намного проще, к сожалению.
Тут хотелось бы процитировать популярный телеграм-канал Mash:
Родной брат задержанного террориста Далержона Мирзоева четыре года находился в Сирии. В Таджикистане его семья была под особым наблюдением из-за подозрений в причастности родственника к запрещенному ИГИЛ*. По информации Mash, Равшанджон Мирзоев приезжал в Россию на заработки, потом неожиданно пропал. В 2016 году он уехал в Сирию, уже оттуда вышел на связь с семьей и вновь исчез. Позднее он оказался в списке физических лиц Национального банка Таджикистана, который ежегодно обновляет расширенный список «связанных с терроризмом». Новость о его смерти родне пришла спустя четыре года.
Односельчане Далержона рассказали нам, что их сосед был далек от религии ровно до той поры, пока не переехал в Москву. Также они добавили, что в семье Мирзоевых было три ребенка, а из-за отъезда Равшанджона в Сирию Мирзоевы долгое время были под наблюдением. Вдобавок к ним домой часто приходили представители власти и проводили беседы.
Что следует из сказанного? Радикализация брата убийцы из «Крокуса» произошла не у него на родине, в Таджикистане, а, вероятно, в столице России, где район Котельники, превратившийся в один из крупнейших этнических анклавов, уже стал нарицательным.
Здесь, у нас, сторонникам идей радикального ислама, укрывшимся в этнических анклавах, оказывается комфортнее, чем у себя на родине, где они все на виду и с ними ведется жесткая борьба. Вот какие цифры приводит издание Unipath:
Согласно оценкам, 80% таджиков, присоединившихся к Даиш*, были мигрантами, работающими в России. Низкооплачиваемые работы, ежедневный стресс и незнакомое культурное и лингвистическое окружение сделали определенную часть таджиков уязвимыми к доводам вербовщиков. Интернет, мобильные телефоны и приложения walkie-talkie, такие как Zello, оказывали помощь террористам при вербовке в самом Таджикистане.
При высоком уровне рождаемости и примерно 200 тыс. молодых людей, выходящих ежегодно на рынок труда, Таджикистан зависит от денежных переводов трудовых мигрантов. Пропагандистские видеоклипы, расписывающие счастливую и безопасную жизнь в «Исламском государстве»* по сравнению с реалиями жизни мигрантов в России подтолкнули некоторых таджиков и их семьи к переезду в Сирию.
«Шикарная» бизнес-идея привлечь из Средней Азии дешевую рабочую силу на московские стройки обернулась серьезнейшими проблемами для национальной безопасности. Не пора ли сделать правильные выводы? Или уже слишком поздно?
* – террористическая организация, запрещенная в России.
Сергей Маржецкий