Сергей Безруков: Когда произносишь фразу «Эта сумочка сделана из человеческой кожи», голос невольно начинает дрожать
Добавлено в Новости
Режиссер Николай Лебедев, автора «Легенды № 17» и «Экипажа», снимает фильм «Нюрнберг» о самом, наверное, знаменитом судебном процессе ХХ века. Корреспондент KP.ru побывал на съемках
Сергей Безруков играет главного обвинителя от СССР Романа Руденко
Фото: Иван МАКЕЕВ
Странно, но «Нюрнберг» Николая Лебедева — первый в истории художественный кинофильм о Нюрнбергском процессе, на котором были осуждены главные нацистские преступники (из числа тех, кто весной 1945-го не покончил с собой). До того был выдающийся фильм Стэнли Крамера — но в нем речь шла о совсем другом процессе, состоявшемся в Нюрнберге позже, так называемом «суде над судьями». И еще телефильм 2000 года с Алеком Болдуином, Кристофером Пламмером и Брайаном Коксом — он был номинирован на «Эмми», но вскоре благополучно забыт. Участие в Нюрнбергском процессе СССР там почти замалчивалось — создавалось впечатление, что американцы во главе с Болдуином провели его практически без посторонней помощи.
Странно, но «Нюрнберг» — первый в истории художественный кинофильм о Нюрнбергском процессе, на котором были осуждены главные нацистские преступники
Фото: Иван МАКЕЕВ
У Лебедева, разумеется, советские участники Нюрнбергского процесса будут в центре сюжета. Сергей Безруков играет главного обвинителя от СССР Романа Руденко, Евгений Миронов — разведчика, который работает в Нюрнберге во время процесса. (Безруков и Миронов знакомы сто лет, еще в юности вместе играли в «Табакерке», но на экране встретятся впервые). И это не будет разговорная судебная драма, целиком построенная на речах: параллельно разворачивается история молодого героя, который помогает персонажу Миронова. У него свои личные счеты с фашистами: вся его семья погибла во время блокады Ленинграда, а брат пропал без вести. Неожиданно он получает пачку писем, написанных братом, и пытается выяснить, что с ним произошло.
«НЕПРАВДА, ЧТО РУССКИЕ И АМЕРИКАНЦЫ НА ПРОЦЕССЕ РАЗРУГАЛИСЬ»
В девятом павильоне «Мосфильма» построили зал, где проходил процесс (по словам Безрукова, который когда-то был с театром на гастролях в Нюрнберге и видел зал своими глазами, воспроизвели его идеально). На столах разложены аккуратно состаренные ксерокопии реальных документов, лежат старинные карандаши, перьевые ручки и очки, стоят прелестные аппараты со странной клавиатурой (это давно вышедшие из употребления стенотайпы, «стенографические машины», за которыми сидели девушки, фиксирующие каждое слово судей, обвинителей и подсудимых). В зале сотни людей в костюмах, платьях или военной форме середины 40-х. Эффект погружения портит только то, что на лицах почти у всех маски — их снимают только после команды «Мотор!»
— Съемки картины останавливались два раза, — рассказывает Лебедев. — Мы должны были начать работу в Чехии 18 марта 2020 года, а 16 марта там объявили карантин. Через год все нужно было начинать заново, и перед самым вылетом в Прагу заболел ковидом наш оператор, а следом и я сам. Мне пришлось потом выходить на площадку с воспалением легких, хотя я уже был не заразным… В результате 16 апреля нам нужно было снимать зимние сцены, хотя какой мог быть снег в это время? Но вдруг именно в этот день в Чехии он пошел, и мы смогли снять общие планы, хотя никто в это не верил. Смелым иногда везет.
Съемки картины останавливались два раза
Фото: Иван МАКЕЕВ
— Вы старались идеально воссоздать атмосферу процесса? Бумаги вот у вас на столах лежат почти настоящие…
— Реконструкция — вещь важная, но не главная. У нас нет задачи повторить этот процесс. Мы хотим воссоздать, или даже создать заново его атмосферу. Посмотреть на него со своей сегодняшней точки зрения, глазами наших героев и зрителей, которые ассоциируют себя с ними… Реальный Нюрнбергский процесс шел год, и впитал в себя столько проблем, что о нем легко можно снять двадцать картин, в которых будут представлены самые разные взгляды на происходившее. Но стержень этого процесса абсолютно однозначен. Нам сегодня приходится еще и защищать свою историю от подмен, которые происходят со временем. Например, неправда, что представители союзников на процессе всерьез поссорились друг с другом. Да, параллельно было много неоднозначных событий, вроде фултонской речи Черчилля (с нее, как считают многие, началась холодная война. — Ред.) Но те, кто ждал, что произойдет раскол, и стороны обвинения разругаются, этого не дождались. Мы остались вместе. И это один из важнейших результатов процесса, который влияет на нас по сей день.
Режиссер Николай Лебедев
Фото: Иван МАКЕЕВ
— Вы говорите про десятки фильмов, которые можно снять о Нюрнберге. У вас не было соблазна просто взять да и поставить о нем сериал?
— Нет, у меня вообще нет такого соблазна. Это другая форма. Я один-единственный раз в жизни был причастен к сериалу: мы с Юрием Морозом доснимали «Апостола», с которого ушел режиссер Геннадий Сидоров, уже отснявший 60 процентов материала. Я его тогда умолял не уходить, но у него сложились особые обстоятельства, и в итоге я помог завершить работу. Интересный опыт, но… Я очень придирчивый режиссер, и когда думаю о том, что придется оттачивать каждую деталь в двенадцати сериях, кажется, что просто не хватит сил. Может, и хватит, конечно, но пока мне нравится работать в большом кино.
— Как вы собираетесь «продавать» историю о Нюрнбергском процессе молодой аудитории? Думаете, ей это будет интересно?
— Я никому ничего не собираюсь продавать. Я хочу сделать картину, которая будет волновать зрителя. Когда я снимал «Звезду», война была самой немодной темой, но картина вышла и оказалась в центре внимания. Я ни секунды об этом не думал, но меня потом еще и начали обвинять в конъюнктуре! Ровно та же история была с «Легендой № 17»: спортивная драма, у нас? Да ее же никто не будет смотреть! Но я не мог не снять эту картину, потому что меня очень волновал человеческий конфликт в ней, ее человеческое содержание — признаюсь, не спортивное. А потом оказалось, что это волнует не только меня. Я надеюсь, что и эта история будет кому-то близка, потому что меня она волнует очень.
В девятом павильоне «Мосфильма» построили зал, где проходил процесс
Фото: Иван МАКЕЕВ
«ХОДИЛ СЛУХ, ЧТО СОВЕТСКИЙ ОБВИНИТЕЛЬ ВЫХВАТИЛ РЕВОЛЬВЕР И РАССТРЕЛЯЛ ГЕРИНГА»
Сергей Безруков оказался даже внешне похож на своего героя, Романа Руденко. Правда, тот говорил с ощутимым украинским акцентом, который в фильме решили не воспроизводить.
— Сейчас, готовясь к съемкам, я посмотрел очень много хроники, где речь шла и о Нюрнбергском процессе, и о зверствах фашистов, — рассказывает Безруков журналистам во дворе «Мосфильма». — Но вообще я 1973 года рождения, хорошего советского воспитания, поэтому еще с детства многое знал об этом. Еще тогда я посмотрел гениальный фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». И сегодня порекомендовал бы Министерству образования включить его в школьную программу, в обязательном порядке показывать детям. Сегодняшние дети уже слишком далеко ушли от Великой Отечественной войны, для них это — прошлый век. Но оставаться равнодушным после того, как ты посмотришь такое кино, увидишь чудовищные злодеяния, от которых волосы на голове дыбом встают, невозможно.
Зная многое о военных преступлениях, я не мог спокойно произносить речи Руденко — у меня все время всплывали перед глазами картины, как фашисты вешали, расстреливали, замораживали людей. Эмоционально было очень тяжело. В фильме Руденко предъявляет доказательства нацистских зверств — сумочки, перчатки и абажуры из человеческой кожи. С одной стороны, я прекрасно понимаю, что эти сумочки — реквизит, их просто в точности воспроизвел наш художник Петр Горшенин. А с другой, как актер, ты ныряешь в эту атмосферу — и невольно становится не по себе, голос дрожит, когда над стендом с предметами поднимается покрывало, и Руденко говорит: «Материалом стала человеческая кожа…» Если ты веришь в предлагаемые обстоятельства, очень тяжело быть сдержанным.
Сергей Безруков оказался даже внешне похож на своего героя
Фото: Иван МАКЕЕВ
При этом немецкие преступники откровенно боялись Руденко, они понимали, что советский обвинитель будет для них самым страшным. Геринг сначала сдернул наушники, в которых шел перевод его речи, хотел продемонстрировать, что не хочет ее слушать, но потом их судорожно надел и уже не снимал. А американцы пустили слух, что во время своей речи Руденко выхватил револьвер и застрелил Геринга прямо в зале суда. И хотя это был абсурд, по эффекту речи Руденко и вопросы, которые он задавал подсудимым, действительно напоминали выстрелы, просто очередь из автомата. Говоря, например, с американским обвинителем, военные преступники еще могли лавировать и уходить от ответов, но с Руденко они не могли сделать ничего.