«Рада, что не попала к Билану, сказали бы: блат»: Участница «Голоса» из Пестрецов 10 лет отбиралась на шоу

Марина Моисеева о детстве с Димой Биланом и команде Александра Градского

Во второй день слепых прослушиваний 10-го сезона «Голоса» эффектно выступила 50-летняя певица из Пестрецов Марина Моисеева. Она попала в команду Градского, хотя метила к Диме Билану, с которым в детстве купалась в Меше. В интервью «БИЗНЕС Online» певица рассказала о своем долгом пути на проект, детстве в татарском селе и мечте запеть на родном языке.

«Я все 10 лет ходила, чтобы получить метку «Голоса»

— Вы произвели настоящий фурор на слепых прослушиваниях «Голоса». Почему вообще решили туда идти?

— На самом деле, в «Голос» я ходила все 10 сезонов. И в один из них даже попала в «слепые», но ко мне не повернулись. Но меня это не остановило и пробовала пройти в каждый следующий сезон. 

— А до слепых прослушиваний существует еще кастинг?

— Да, причем очень жесткий. Отбор идет из многих тысяч. А до этапа телевизионных съемок надо оставить около сотни исполнителей. У меня получилось пройти первый этап в 7 сезоне и сейчас, в 10-м, спустя 3 года. Я буквально влетела в «Голос». Иначе не могу сказать.

— Так трудно было?

— Очень. Мы пели десятками. После того, как все закончили, к нам вышла редактор и сказала: «Сейчас я назову две фамилии. Вы будете перепевать». Моей среди них не было. Я уже расстроилась, переодеваю туфли в гримерке, как вдруг она выбегает и кричит мою фамилию! Я быстро, буквально налету, надеваю обратно туфли, достаю гитару, мне крепят датчик. Мы мчимся через весь ангар, на вздохе я влетаю в комнату и начинаю петь «What’s up» 4 Non Blondes. Потом меня спросили, участвовала ли я в 7-м сезоне. А у меня была песня Аллы Пугачевой «Я пою». Они подумали немного и сразу сказали: «Хорошо. На этом „Голосе“ ты будешь петь „What’s up“».

— 10 лет попыток — это целая жизнь. Вы анализировали как-то это время?

— Конечно. То я простывала, то где-то что-то не дотягивала. В 7-м, например, на прослушиваниях пела песню Pink «Just give me a reason», но на слепые мне посоветовали Пугачеву, и песня не сработала.

— А зачем вам, профессиональной певице, вообще понадобился проект?

— Каждый раз «Голос» звучал в моей работе. 20 лет у нас существует кавер-бэнд, который является огромной частью моей жизни. И в свое время мы были номером один в Москве. Но тут вышел проект «Голос», и появилось огромное количество конкурентов. Сначала я этого не ощущала, а потом стала обращать внимание. И кругом, как клеймо, было — участник проекта «Голос», певец из «Голоса», финалист «Голоса». А заказчику, который берет твой бэнд на мероприятие не так важно насколько он хорош, а вот регалии — другое дело. Пусть они существуют всего год-два, но зато — певцы из проекта. Поэтому я все 10 лет ходила, чтобы получить метку «Голоса». Но сейчас что-то изменилось. Мне хочется, чтобы к 50 годам люди узнали обо мне, как о певице Марине Моисеевой.

«Градский разбирается абсолютно во всем»

— Сейчас вы ее получили. Более того, попали в команду Градского!

— Могу со всей честностью сказать, что на Александра Борисовича я никак не рассчитывала. Может Билан. Но Градский… совсем нет. А когда он повернулся, меня прям разорвало на сцене.

— Градский  действительно такой могучий, каким кажется с экрана?

— Да, абсолютно. Он очень большой. В метафизическом плане. С ним хочется просто рядом посидеть, прикоснуться, послушать. Достаточно одной лишь встречи и ты понимаешь — перед тобой всемогущий человек. Несмотря на его возраст, внутри он очень молод. 

— Какие наставления он вам давал?

— Очень точные и личные. Даже я, взрослая женщина, вроде опытная певица чувствую с ним себя маленькой девочкой. И мне это даже нравится. Он объясняет очень правильные вещи от музыки до костюма. Это поражает. Градский разбирается абсолютно во всем. 

«Мы ему кричали: «Витька, кем будешь, когда вырастешь?» А он отвечал с гордо поднятой головой: «Я буду алтистом!» 

— Во время слепых прослушиваний вы рассказали, что выросли вместе с Димой Биланом, видели его совсем маленьким мальчиком. Что это была за история?

— Очень хорошо, что не Дима повернулся. Вдруг люди подумали бы, что это блат. Я родилась в Пестрецах, в 45 километрах от Казани. У нас там есть река Мёша. Так вот на эту речку все ходили в детстве. Нам было лет по 13, а Диме, который на тот момент был еще Витей (настоящее имя Димы Билана — Виктор Белан — прим. ред.) всего 3 или 4. Если я правильно помню, то у него там живет мама и бабушка. А дом их был как раз рядом с рекой. И бабушка частенько водила маленького внука туда купаться. Он всегда ходил очень гордый, что, конечно, привлекало внимание. Мы ему кричали: «Витька, кем будешь, когда вырастешь?» А он отвечал с гордо поднятой головой: «Я буду алтистом!» 

Конечно, я и понятия не имела, что это Дима Билан. Мне мама рассказала. Он был очень красивый ребенок, смуглый, большеглазый. Все на него всегда внимание обращали.

— А вы-то как петь начали? 

— Я, наверное, тоже, как Билан, — с детства. Моя мама работала во Дворце культуры в Пестрецах. Она преподавала хореографию и прекрасно пела. А ее мама, моя бабушка, была профессиональной певицей и пела на всех языках Поволжья: на удмуртском, марийском, татарском, башкирском. Но она рано ушла из жизни, и мама в 5 лет попала в детдом. Там ей рассказали, кем была бабушка. Так что можно сказать, что пение у нас в крови. 

Но есть забавная история, как у меня обнаружили вокальные данные. Мама частенько брала меня с собой на работу, и однажды она попросила баяниста, который аккомпанировал ей на уроках хореографии, меня прослушать. Все ушли обедать, а Валерий Губочкин, дядя Валера, стал прослушивать. И сказал потом маме, мол, у Маринки твоей — идеальный слух. Он начал заниматься со мной, я пела под баян, выступала на пестречинских концертах.

— А первое выступление помните?

— Да, там была очень сложная песня про маму. Мне было лет 7. Очень много куплетов, речитатива. Помню, как выхожу на сцену в пестречинском ДК — полный зал, все хлопают. И я растерялась. Начала петь не в той тональности. Дядя Валера попытался мне подсказать, но это меня только сильнее напугало. Я расплакалась и убежала за сцену. А там меня очень поддержала мама. Она сказала, что никогда нельзя сдаваться и попросила выйти на сцену последним номером концерта. Именно в этом момент я поняла, что буду заниматься музыкой всю жизнь и что это действительно нужно людям. 

«Когда жила в Татарстане, пела песни Шерил Кроу и AC/DC» 

— И вы получили музыкальное образование?

— Нет, хореографическое. Я уехала в Казань, отучилась в РДНТ (Районный дом народного творчества) и преподавала детям в ДК народный и современный танец в собственном ансамбле «Мистерия». Но петь все равно продолжала. Правда, на полном энтузиазме, потому что зарабатывала я танцами.

А так я всегда была довольно проблемным ребенком. Все время протестовала. Если все девочки носили длинные волосы, то я брила голову наголо. Я часто дралась, но всегда за справедливость, спасала животных, которых мальчишки обижали. За девчонок заступалась. Мне не нравилось, когда обижают слабых. Мы часто переезжали, и я меняла школы. А когда вернулись из Мурманской области обратно в Пестрецы, но у меня был уже ирокез, который я, к тому же, выкрасила зеленкой. 

— Панк в селе на 8000 жителей?

— Да, абсолютно. Школа была в шоке. Я и форму не носила. У меня была своя одежда. И управу на меня найти не могли. Все делала по-своему. Но при этом все творческие конкурсы проходили только с моим участием.

— А когда вы окончательно поняли, что будете певицей?

— Это было в Нижнекамске. Я прожила там 5 лет. Днем преподавала детям хореографию, а вечером пела в ресторане. Групп было так много, что к концу дня у меня совершенно садился голос. Пришлось выбирать: становиться певицей или оставаться хореографом. Тяжелое решение. Когда это услышали мои дети из коллектива, у них началась истерика. Так я стала именно певицей. Причем хорошо преуспела: выступала на всех мероприятиях, даже у администрации города. 

— Меня поражает, что в этой жизненной цепочке нет консерватории или музыкального училища. При том, что Александр Борисович Градский на слепых прослушиваниях особенно выделил ваш профессионализм, мощность голоса, чистые верха. Неужели все сама и без учителей?

— Да, так получилось. Но единственный раз я обратилась к педагогу, когда уже жила в Москве много лет. У меня стал быстро садиться голос, когда я начала петь с музыкантами. Это сейчас бэнд выходит на два сета и все, а раньше на корпоративных мероприятиях музыканты играли до победного. Это сильно давило на связки. Мне нужен был педагог. И я случайно в интернете наткнулась на номер Анны Давыдовны Ривкинд. Звоню ей, трубку снимает женщина с глубоким низким поставленным голосом и первым же делом спрашивает у меня: «Вы где-нибудь учились?» А я так боялась сказать «нигде», что замолчала. Вдруг не возьмет. А потом тихонько призналась. И она ответила: «Слава богу». А у нее многие звезды нашей эстрады занимались, даже Филипп Киркоров. Она преподавала в Гнесинке долгие годы, но ушла оттуда, потому что считала их методику неправильной. Анна Давыдовна открыла мне многие секреты вокала. К сожалению, она ушла недавно, как и моя мама. Это были две главные женщины в моей жизни. 

Кстати, она тоже готовила меня в «Голос» и все время поражалась, что я не прохожу. Как бы я хотела, чтобы она дожила до этого момента, чтобы увидела слепые прослушивания.

— Вы можете назвать себя татарской певицей?

— Нет. И никогда ей не была. Даже когда жила в Татарстане, то пела песни Шерил Кроу и AC/DC. Меня мало кто понимал тогда. 

— Проект подарил людям как минимум двух ярчайших исполнительниц — Дину Гарипова и Эльмиру Калимуллину. Можете представить сейчас себя в их рядах?

— Я никогда не пела на татарском. На английском, индийском, узбекском, даже на арабском учила песню. Но татарская мелизматика настолько сложная, что надо с детства этим дышать. Во мне только 25% татарской крови. Моя мама была на половину татаркой. Но я очень надеюсь, что когда-нибудь смогу освоить это мастерство.