"Я оказался раздолбаем": Сергей Бурунов рассказал, почему ему неудобно перед Олегом Митяевым

Одним из немногих прибыльных российских фильмов последних месяцев стала трагикомедия «Родные», в которой герой Сергея Бурунова пытается выступить на Грушинском фестивале и тащит туда всю свою семью. Новый фильм с участием актера выходит всего через три недели после «Родных»: это фантастическая комедия «Пара из будущего».

«СКОРО ПОЯВИТСЯ ОГРОМНОЕ КОЛИЧЕСТВО РОБОТОВ»

- «Пару» поставил режиссер Алексей Нужный, и у него это третья (!) картина за три с половиной месяца: в декабре вышли сначала «Обратная связь», а потом «Огонь»...

- Он снимал в разное время эти картины, одну в 2019-м, другие в 2020-м. Они просто вышли одновременно, так совпало. А вообще «Пара из будущего» - классная история. Ее действие начинается в 2040 году, и наши с Марией Валерьевной Ароновой герои - супруги, которые 20 лет провели в браке и возненавидели друг друга всей душой. А развестись не могут. В будущем люди, чтобы получить право на развод, должны накопить много специальных баллов за добрые дела и честные поступки, у них должен быть высокий социальный рейтинг, как у таксистов. Моему герою этих баллов не хватает. Он вынужден каждый день смотреть на овал лица героини Марии Валерьевны, которую терпеть не может, а идти ему некуда. Но тут оба чудом получают возможность перенестись в прошлое, в тот день, когда решили пожениться. И их главная цель - любой ценой разрушить отношения между молодыми версиями самих себя... На самом деле это фильм про то, как разобраться в своих отношениях, научиться уважать друг друга и друг другу не врать.

- Как вам кажется, что в техническом плане случится с человечеством через двадцать лет, какие новые гаджеты оно себе придумает? Может, телепортацию изобретут? Или мы все станем киборгами с механической печенью и сверхострым зрением?

- Ну, у нас уже в руках айфон, нам Стив Джобс его оставил в наследство... Думаю, электронные помощники типа Siri будут повсюду, огромное количество услуг будут оказывать людям прямо на дому, появится огромное количество машин-роботов. Но у нас в фильме придумано милое будущее. А что касается реальности - тут не знаешь, что случится через год, а вы меня спрашиваете про двадцать. Пусть футурологи с какими-нибудь уфологами на этот вопрос отвечают!

- У вас много знакомых, у которых получилось после 20 лет брака сохранить любовь? Или вам кажется, что развитие отношений, как в «Паре из будущего» - хоть печальная, но норма, и время разрушает все?

- Не все дошли до отметки в 20 лет... В начале, когда мы влюбляемся, у нас работают гормоны. И только потом начинается работа над собой, над чувствами и уважением к тому человеку, с которым живешь. Примеров таких мало, но они есть, и это не может не вдохновлять. Я смотрю на своего двоюродного брата с его супругой - они много лет вместе, и абсолютно счастливы. И это конкретная обнадеживающая история.

«КОГДА Я ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛ САМОЛЕТ, МЕНЯ ПАРАЛИЗОВАЛО»

- Ваш герой в «Родных» больше всего на свете хочет поехать на Грушинский фестиваль. Какие у вас отношения с бардовской песней?

- Не могу сказать, что я с ней в отношениях... Для меня авторская песня - это Олег Григорьевич Митяев и Юрий Визбор, то, что я слышал еще в детстве. Елена Камбурова имеет отношение к бардовской песне?

- Ну, как сказать...

- В общем, если еще считать Владимира Семеновича Высоцкого, это все. Но с Митяевым мы очень хорошо поболтали на съемках «Родных», он оказался очень классным. Правда, мне до сих пор перед ним неудобно - я оказался раздолбаем. Он хочет выпустить новую книгу с кулинарными рецептами, собирает их. Александр Ширвиндт ему, например, дал рецепт яичницы. Олег Григорьевич спросил: «Что бы любишь?» Я ответил: «Кабачки». И пообещал прислать рецепт, но так пока и не прислал.

- А у вас самого в юности была мечта стать летчиком. Более того, вы даже решили получить соответствующее образование. Почему вас потянуло в эту сторону?

- Ну, в силу своей мечтательности я романтизировал эту профессию. В совсем раннем детстве, в «Домодедово» увидел самолеты - и не ожидал, что они окажутся такими огромными. До того мне казалось, что это какие-то маленькие мухи на небе. Когда я посмотрел на них вблизи, меня парализовало. Это состояние просто невозможно описать словами, и я не мог его забыть. Потом все детство мечтал сидеть за штурвалом в белой рубашке и говорить стюардессе, как в фильме «Экипаж»: «Тамара, принеси кофейку!» И в конце концов отправился в Качинское высшее военно-авиационное училище, историческое. Его потом, в 1998 году, расформировали, а зря - там было чем гордиться...

Но лично для меня действительность обучения оказалась совсем не такой, как я предполагал. Родители сразу сказали, что ребенок у них не совсем здоровый: все едут учиться в Москву, а он, наоборот, из Москвы рвется в город Волгоград. Но мне казалось, что военная авиация - это красиво, героично и эпично. И папа со мной туда отправился. Мы сутки ехали на поезде, меня приняли в училище - а потом я понял, что по своей природе совсем не армейский человек. Оказался не готов мужественно переносить лишения и тяготы службы... И в гражданской авиации тогда тоже не все было сладко: мне сказали, что без блата в училище поступить трудно, очень желательно, чтобы ты был из династии военных или летчиков. Ну, или, как минимум, чтобы с авиацией был связан твой сват, брат или дядя Коля, при имени которых в приемной комиссии всплеснут руками... В общем, я постепенно расстался с этой мечтой.

- Если бы у вас было безумно много денег, вы купили бы себе частный самолет?

- Нет. Вы не представляете, как его дорого содержать. Я знаю очень богатых людей, у которых они есть. Но их приобретают в основном ради того, чтобы сказать: «У меня есть самолет!», приложить руку к груди и закатить глаза. Самолет стоит в результате без движения, в то время как должен летать и приносить деньги. Его нельзя держать, как велосипед, чтобы под настроение на нем кататься. Надо платить налоги - а они огромные, не чета транспортным. Надо оплачивать ангар, где он стоит, выдавать зарплату механику, проводить регламентные работы, возиться с миллионом бумажек... Так что, если у меня будет безумно много денег, я буду брать технику напрокат, и кататься, на чем хочу. Во всяком случае, пилотировать легкомоторное воздушное судно я в свое время научился.

«В «ПОСЛЕДНЕМ БОГАТЫРЕ» НА МЕНЯ ХОТЕЛИ НАЛЕПИТЬ 10 ТОНН СИЛИКОНА»

- У вас в год выходит по несколько фильмов. В 2018-м вышло 12 проектов. Если бы была такая возможность, вы бы хотели сниматься в год только в одном, как Леонардо ДиКаприо?

- Я помню тот период, это было очень тяжело. Просто невозможно. Куча съемок наложились одни на другие, и всем надо было снимать немедленно. Я сторонник того, чтобы играть редко, но метко. Вся это «многостаночность» сказывается на качестве исполнения. Сейчас я могу себе позволить сниматься реже.

- В «Последних богатырях» вы сыграли Водяного с помощью технологии «захвата изображения». То есть на ваше лицо и тело налепили датчики, потом оцифровали - и получилась мультяшка. Голос, мимика и жесты - ваши, но живого Сергея Бурунова на экране как бы и нет. Не обидно?

- Да я спокойно к этому отнесся. Что-то там от меня все-таки осталось. Например, имя и фамилия в титрах (улыбается). Для меня это был интересный эксперимент. В конце концов, посмотрите на Энди Серкиса - он играл Голлума во «Властелине колец», Кинг-Конга в «Кинг-Конге», Цезаря в трех «Планетах обезьян», его нигде не узнать - а он миллионер!.. Нет, конечно, можно было бы сыграть Водяного и в гриме. В другой «Планете обезьян», поставленной Тимом Бертоном, снимались загримированные актеры. У Тима Рота потом спрашивали: «Как вам удалось так здорово сыграть бешеного злодея-шимпанзе?» Он отвечал: «Вы посидите в кресле четыре часа, пока на вас накладывают грим, и сами поймете - как!» И я прекрасно его понимаю, я сам на «Большой разнице» сидел в кресле по четыре часа, пока на меня грим накладывали, и после этого мог сыграть любую, самую злую обезьяну... В «Последнем богатыре» на меня тоже сначала хотели налепить десять тонн силикона, чтобы превратить в черт знает что, с хвостом и плавниками, но потом у продюсеров включился разум - они поняли, что каждую смену двенадцать часов будет уходить только на то, чтобы подготовить к съемкам Бурунова. И пришли к технологии motion capture. Мне было прикольно попробовать, посмотреть, как там все работает. Вот и попробовал. И вроде никто из зрителей не в претензии.

Вообще, с «Последним богатырем-2» произошло чудо - он, несмотря ни на какую пандемию, собрал в прокате колоссальные деньги. Его продюсеры - невероятные молодцы: поняли, как сильно людям сейчас, во времена пандемии, нужна сказка, и показали им замечательную сказку. Я и в третьем «Последнем богатыре» уже снялся, он выйдет в декабре, там все сказочные герои, включая Водяного, переберутся в Москву. Но больше я вам про сюжет этого фильма ничего не расскажу!

- Кстати, вам легко жить во время пандемии? Все эти маски, перчатки, санитайзеры...

- О, это очень хороший вопрос. Да, легко! Я всю жизнь знаю, что повсюду - микробы. Мне мама сказала в детстве: «У тебя под ногтями грязь, если не будешь мыть руки, заведутся глисты». Я представил себе этих глистов, и с тех пор мою руки постоянно. Не так, как в «Авиаторе» - там совсем клиника. Но часто. И антибактериальные салфетки у меня с собой были всегда. Поэтому я оказался полностью готов к пандемии.

- А есть у вас ощущение света в конце тоннеля? Или наоборот, кажется, что мы с этой пандемией только все глубже куда-то зарываемся?

- А когда у нас в России что-то было просто? Время сложное, но не хуже, чем другие времена. Я всегда цитирую фразу своих друзей из «Квартета И». В одном из их спектаклей герой Саши Демидова говорит: «Хочу сразу ответить на главный вопрос, который возникает у вас, у меня и всех наших соотечественников четырьмя словами: «Холодно, далеко, плохо, никогда!» (Смеется).

«КОГДА Я СТОЛКНУЛСЯ С РЕМЕЙКОМ «КАВКАЗСКОЙ ПЛЕННИЦЫ», МНЕ СТАЛО ПЛОХО

- Некоторые фильмы, где снимаетесь вы и другие популярные российские актеры, буквально исчезают, уходят в небытие сразу после премьеры. Почему так происходит? А то у нас большинство российских картин в прокате даже не окупается...

- У Хичкока однажды спросили: какие три вещи нужны, чтобы снять отличный фильм? Он ответил: «Сценарий, сценарий и сценарий». Мне кажется, что главная причина, по которой фильмы не смотрит зритель - это примитивность их сценариев и тем. Не могу сказать, что у нас с этим прямо совсем все плохо, но...

- У вас есть фильмы, за которые вам стыдно? Мне на ум, правда, приходит только один ваш проект, которого можно стыдиться - ремейк «Кавказской пленницы», где вы озвучивали нового «Шурика».

- Это было так давно, что уже не очень стыдно (смеется). Да и тогда стыдно не было. Меня тогда даже бродячие собаки не знали, и мне было по фигу, чем заниматься. Деньги не пахнут. Я тогда очень много работал на озвучании. Конечно, когда столкнулся с ремейком «Кавказской пленницы», мне стало плохо возле микрофона. Первая мысль, которая мелькнула в голове - «Я люблю деньги, но не настолько». Но в тот момент они мне были очень нужны. И за свою работу я стыда не чувствую. Плохо я озвучил Шурика или нет, вам решать - мне кажется, вполне профессионально. А вопросы типа «Зачем вы это сделали?» лучше адресовать постановщику фильма... Ну да, есть еще проекты, которые не получились, но обижать я сейчас никого не хочу. На бумаге они выглядели вполне прилично, а на площадке что-то поломалось, и вышло хреновое кино - увы, такое случается.

- Говорят, у комедийных артистов часто есть тайная мечта проявить себя в драме. Вам это свойственно?

- Я думаю, тот, кто может рассмешить, легко справится с драматической ролью, и уж тем более с трагедией. Поверьте, у тех, кто смешит, слез внутри предостаточно.

- Вы снялись у Константина Богомолова в «Содержанках». С каким еще режиссером, российским или иностранным, вам хотелось бы поработать? И какую роль из классического драматического репертуара хотелось бы сыграть?

- Ой, из классического - не знаю. Имеет ли смысл мне туда лезть? Там все уже тысячу раз сыграно другими актерами, все классические пьесы поставлены миллионом возможных способов. Чем я там могу удивить, что могу нового сказать - одному Богу известно. Хотя все зависит от режиссера, конечно. Я бы с радостью еще и еще раз поработал с Константином Юрьевичем Богомоловым. С Валерием Петровичем Тодоровским не помешало бы нам встретиться. С Кантемиром Балаговым, с Андреем Звягинцевым... Да и с Федором Сергеевичем Бондарчуком пока не свела нас судьба. Но, думаю, мы с ним постепенно движемся навстречу друг другу.