Яна Чурикова о «Евровидении»: «Почти не выходим из отеля»
Ведущая Первого канала Яна Чурикова, работающая в Роттердаме в качестве комментатора «Евровидения», в интервью АиФ.ru рассказала об ожидании политических скандалов, о том, что чаще всего интересует международные СМИ в разговоре с Манижей, как иностранцы воспринимают ее песню «Русская женщина» и как относятся к делегации из России, а также о своих фаворитах и беспрецедентных мерах безопасности.
- Яна, комментируя во время первого полуфинала выступление литовской группы The Roop, ты сказала: «Жаль, что в этом году группа Little Big не стала подавать заявку». Ты сказала так потому, что считаешь: у Little Big было больше шансов занять первое место?
- Жаль для Little Big, скорее всего, а не относительно наших шансов занять первое место. Показаться на такой большой сцене, как «Евровидение», для любой любого артиста или группы - это большой шанс. Хотя, безусловно, у Little Big и без всякого «Евровидения» есть хороший международный охват и серьезная фан-база. Но это был тот самый случай, когда от сотрудничества с конкурсом выиграли все – и «Евровидение», потому что модная актуальная музыка заявлена на конкурсе, и Little Big, так как их прошлогодняя конкурсная песня Uno стала абсолютным хитом. Сейчас у неё уже 200 млн просмотров. То есть один «евровизионный» рекорд побит. Поэтому и жаль, что история Little Big на «Евровидении» не продолжилась. Но это было и прошло, (напевает) о-о-о. А мы едем дальше.
- У участников исландской группы Daði & Gagnamagnið, которая, кстати, является моим фаворитом (одним из), обнаружен ковид. И, говорят, исландцы могут вообще не выйти на сцену «Евровидения». Просто покажут их заранее записанный номер. Тебе об этом что-то известно?
- У нас пока молчок по поводу их статуса. Поэтому ничего не могу сказать.
- «Манижу задергали иностранные журналисты», - утверждаете вы с Юрием Аксютой. Прямо задергали?
- То, что Манижа популярна у иностранных журналистов – это факт. Во-первых, потому что это первый кандидат от нашей страны с таким хорошим английским. Она свободно общается. И, конечно, людям приятно, что не приходится общаться через переводчика. В 21 веке это важно, учитывая уровень развития образования, и то, что английский по-прежнему язык международного общения. Быть англоговорящим – это новый этап в развитии и новые карьерные возможности, которые открываются перед человеком. Во-вторых, мы пользуемся большим вниманием прессы, еще и потому, что от России в этот раз очень нетипичная заявка. Все привыкли к тому, что от нашей страны делегируют исполнителей со статичными лирическими балладами. Но два года подряд мы нарушаем созданные нами самими стереотипы о том, что Россия на «Евровидении» - «балладная» страна. К тому же ещё и песня на русском. Журналистов в этом году всего около 500 человек, это те, кто работают в пресс-центре. Все остальные аккредитованы онлайн.
- Что интересует иностранную прессу больше всего? Приходится ли Маниже рассуждать на тему политики? Вообще, были ли на этом конкурсе какие-то политические заявление?
- О политике не спрашивают. Мы, уже зная, что «Евровидение» может быть политизированным, начинаем ждать чего-то и чего-то бояться заранее. А нечего. Спрашивают о культуре, о роли русской женщины, о том, как принимать себя. Ведь это не сугубо российская проблема - самоосознание и принятие себя. Это проблема в целом человечества. Манижа подкупает журналистов, в том числе и тем, что крепко стоит на ногах. Люди признаются в комментариях под ее выступлениями Манижи и говорят ей лично: «Мы перевели текст песни на английский, и это помогло нам разобраться с собой.
Мы можем быть закомплексованными, можем страдать от осознания каких-то собственных недостатков. Но всё в наших руках. Борись – вот основной посыл песни «Русская женщина». Об этом международная пресса и разговаривает с Манижей. Это такие психологические беседы о приятии себя. Ну, и конечно, расспрашивают об элементах номера, о картинах русских художниц, использованных в номере. Она отдала дань русской женщине, которую воспевает. И сделала это по-своему. Получается, что Манижа – это посол российской культуры.
- Есть ли к российское делегации в Роттердаме какое-то особенное отношение? Все-таки на государственном уровне у нас сейчас противостояние, высылки дипломатов и т. д.
- Негативного отношения мы не чувствуем. Все прекрасно друг с другом общаются. По-моему, это первое «Евровидение», где люди настолько рады, что всё происходит, поэтому политические моменты отошли на задний план. Наверно, люди, посидев на самоизоляции и поняв, что «Евровидение» это объединяющий праздник, может быть, правильно расставили приоритеты. Наконец-то.
- То есть никаких политических скандалов?
- Политические скандалы пока что обходят этот конкурс стороной. Дай бог, так будет до самого финала. Потому что тут никогда не знаешь, где кого прорвёт.
- Мне почему-то кажется, что должна победить итальянская группа «Манескин». Девушка с Мальты (Дестини) тоже неплоха, но такое уже было (Нетта Барзилай). Француженка Барбара Прави мила, но не более. Девушка хороша, но французская песня проходная, на мой вкус. А кто твои фавориты?
- Мне тоже нравится Манескин. Будет здорово, если группа займет высокие позиции. Согласна, Дестини – хорошенькая, классная. Посмотрим, как выступит француженка Барбара Прави. 20-го мая будет второй полуфинал, в котором мы увидим фрагмент ее выступления. А ещё она будет репетировать. Вот тогда я скажу точно. Сейчас ещё рановато.
- Кто входит в состав профессионального жюри от России? Или эти имена по какой-то причине держатся в тайне?
- Имена членов жюри известны только Юрию Викторовичу Аксюте. Мы обязаны будем назвать фамилии членов профессионального жюри в эфире финала. Такое правило. До этого момента фамилии держатся в секрете. Дабы на них не оказывалось никакого давления.
- В репортажах Первого канала из Роттердама не раз подчеркивалось, что приняты беспрецедентные меры безопасности. Помимо тестов на ковид в течение каждых 48 часов – еще какие?
- Меры безопасности в Роттердаме такие, как надо. В этом смысле я восхищена организаторами. Это огромная работа, проделанная совместно. А это всегда самое сложное. Муниципалитет Роттердама, Европейский Вещательный Союз, местные каналы-вещатели создали рабочую группу и выстроили работу с ковид-безопасностью следующим образом. Все участники, и мы в том числе, заранее получили огромный документ страниц на «дцать», в котором подробно расписано, что мы можем делать, а что нет.
В частности, мы должны носить маски определенного типа - M95. Это международный медицинский стандарт. Они отличаются от тех, в которых мы ходим в обычной жизни. Считается, что они обладают лучшей степенью защиты. И, кстати, служат дольше. Конечно, находится в ней долго – это то ещё испытание. Маску разрешено снимать только если ты сидишь и не двигаешься или ешь.
Везде внутри Ahoy Arena все зоны выстроены с учетом социального дистанцирования. Нам нельзя обниматься. Вместо обнимашек придуманы приветствия ногами и локтями. Привитый ты или нет, здесь никого не волнует. Главное, чтобы тесты были отрицательными. Разведены потоки. Зрители, организаторы и участники не пересекаются. Это тоже важное решение.
- Правда ли, что большую часть времени вы проводите в гостиницах?
- Да. Мы не выходим из отеля. По большому счёту у нас только один маршрут – из отеля на площадку и обратно.
- А как вы питаетесь?
- Питание организовано так. Нет ресторана с общей раздачей. Вся еда в индивидуальных упаковках. Столы в зоне кейтеринга расставлены с учётом социальной дистанции. Это увеличивает время ожидания еды. Что многих бесит. Потому что иногда люди ждут достаточно долго. Все это, конечно, выматывает. Но если говорить о настроении, то даже при соблюдении всех этих мер люди просто счастливы, что «Евровидение» происходит и отдают должное усилиям организаторов. Ну, и что? В прошлом году ничего этого вообще не было. Поэтому все адекватно воспринимают ограничения и готовы их соблюдать для того, чтобы всё работало.
- А работают ли в городе обычные рестораны?
- Муниципалитет постепенно продлевает время работы ресторанов. Нельзя сидеть внутри, можно на верандах. На прошлой неделе общепит работал до 18.00, на этой разрешили работать до 20.00. Другое дело, что мы всё равно ничего не успеваем.