Два храбреца, пытавшиеся воздать Горбачёву по заслугам
Широко тиражируемые в своё время новости о всенародной поддержке народа начинаний Михаила Горбачева были не, чем дешёвым пиаром. Даже в самом начале его карьеры на посту Генсека компартии СССР, многие почти сразу интуитивно почувствовали, что этот ставропольский говорун, ловко жонглирующий новыми словечками и постоянно жестикулирующий, страну до добра не доведёт.
Все эти: перестройка; гласность; хозрасчёт; новое мЫшление, а также нАчать и углубить, воспринимались ими, привыкшими мыслить логически и критично, не иначе, как простая словесная мишура, за которой пряталась лживая сущность ревизиониста, готовившего страну к развалу.
Когда у человека есть конкретный план каких-либо мероприятий или преобразований, то он начинает предпринимать конкретные действия, а не болтать часами с трибуны подобно гоголевскому Манилову из романа "Мёртвые души". А Горбачёв был под стать последнему, всё говорил, говорил, говорил, размахивая руками, но делать ничего не делал, да, собственно, и не собирался.
Это только в какой-нибудь Самаре (тогда, правда, ещё Куйбышеве) в 1986 году Горбачёв мог запросто остановить кортеж и выйти пообщаться с простым народом, среди которого одна старушка, затюканная сыном-алкашом, бросится благодарить его за "сухой закон". А так-то уже тогда многие его раскусили и не доверяли велеречивым монологам.
Например, в Приморье до сих пор помнят его визит того же года, когда он, побывав в Золотой долине под Партизанском на опытных селекционных виноградниках, пришёл в восторг и... подписал указ о сокращении закупок овощей и фруктов для населения Дальнего востока в Китае, Южной Корее и Вьетнаме. Мол, у них там и так климат прекрасный, море тёплое, пусть своё всё растят. За это приморцы ему "благодарны" по сей день, пережив фактически три зимы без нормальных овощей и фруктов. Их величество августовские тайфуны, вот что не учёл скорохват Михаил Сергеевич.
Но не все бездействовали в отношении генсека-говоруна. Нашлись и такие, кто предпочёл действия словам, поняв глубинную суть этого человека. Например, Александр Шмонов хотел лично застрелить апологета перестройки прямо на трибуне мавзолея 7 ноября 1990 года. Он уже тогда понял, к какому финалу ведёт страну говорливый ставропольский бывший помощник комбайнёра (кем он, собственно, всю жизнь и оставался - чьим-то помощником, в чьих-то делах).
Тогда мистера Горби спас некто сержант милиции Андрей Мыльников, позже даже награждённый за это орденом Красной звезды (мои родственники, пограничник и десантник, получили такой же за Таджикистан и Афганистан, а этот - за сохранение жизни разрушителя!). Попробуйте найти его фото в сети. Может быть вам повезёт, а я не смог! Жизнь - штука непростая, но по факту чаще всего справедливая. Небось и орден-то тот Мыльников ни разу не носил.
Или вот уже позже в Омске, в апреле 1996 года, во время предвыборной компании Горбачёва (вот наглец, он ещё и президентом России хотел стать!) безработный житель этого сибирского города, Михаил Малюков, влепил кандидату в президенты такую сильную, то ли пощёчину, то ли затрещину, что тот заметался с визгом по фойе избирательного центра, словно раненый заяц.
А ещё один из региональных журналистов на пресс-конференции "могильщика СССР" в 2000-е в Москве задал ему прямой вопрос о том, смог бы ли он и сейчас вот так запросто выйти на улицу и пообщаться с простыми россиянами, как когда-то в 80-е. Горбачёв неуклюже ушёл от ответа, на что журналист ехидно заметил, мол, уже теперь не вышли бы, поскольку трусите! Вот такой он был этот "герой перестройки", беспощадный и мстительный, но при этом трусливый, словно заяц...