Нетерпеливая Америка: уход из Афганистана и Ирака подводит черту под эпохой американской и мировой политики
Президент США Джозеф Байден объявил о скором окончании миссии американских военнослужащих в Ираке. До конца года контингент, пришедший туда в 2003 году свергать Саддама Хусейна, будет окончательно выведен. Таким образом, две хронические войны, начатые президентом США Джорджем Бушем – младшим, наконец, завершатся.
Итоги этих кампаний оценивают с разных сторон. Можно обоснованно констатировать их безрезультатность и убыточность в широком понимании этого слова. Можно, как делают наиболее подозрительные комментаторы, находить коварные планы посеять «управляемый хаос» в том, что американцы сейчас ретируются. Можно, наконец, обнаружить и позитивные элементы – «Талибан» (запрещён в РФ) был надолго ослаблен, а ИГИЛ (запрещено в РФ) в основном разгромлено. Правда, и тот, и другое возникли во многом именно из-за американского вмешательства в дела региона.
Всё это любопытно обсудить, но существеннее другое. Уход из Афганистана и Ирака подводит формальную черту под целой эпохой американской и мировой политики. Военные операции против этих двух стран имели разную мотивацию, но отражали один подход, который Вашингтон взял на вооружение в начале XXI века. Суть его состояла в возможности для страны-гегемона силовым путём трансформировать государства, от которых зависело управление ключевыми регионами. Понятие «национальное строительство», которое раньше встречалось в основном в академическом контексте, внезапно стало прикладным политическим лозунгом. Построение современного демократического государства в Афганистане и Ираке было объявлено задачей вмешательств, хотя большинство специалистов по этим странам и региону сразу говорили, что цель в лучшем случае утопическая.
В начале ХХI века в Соединённых Штатах внезапную популярность обрела тема империи. Не в привычном для насквозь республиканской Америки негативном ключе, а как раз наоборот – как эффективная и перспективная форма управления большими пространствами и сообществами. В качестве примеров правильных империй приводились Рим и Византия – носители культуры и прогресса своего времени. Эта дискуссия, которую поддерживали комментаторы и политики неоконсервативного толка, шокировала леволиберальную часть интеллектуального класса. Ведь политическая философия США росла из борьбы с тиранией и имперским диктатом, и какую бы реальную политику ни проводил Вашингтон в разные времена, упаковка всегда была антиимпериалистическая.
Конечно, после цунами деколонизации ХХ столетия всерьёз обсуждать имперскую экспансию и приращение территорий было невозможно, атмосфера не та, никому этого было не надо. Отсюда и появился формат нацстроительства, тестом для которого стали Афганистан и Ирак.
Предполагалось, что создание институтов власти и формирование более или менее лояльной элиты позволит привести их в пристойное состояние и дальше осуществлять только общее дистанционное руководство. С институтами получилось не так, как задумали. Их соорудили, но в местных условиях они преобразовались во что-то совсем особенное, не похожее на евроатлантические образцы. Что же касается лояльной элиты, то даже в культурно родственных странах и регионах её подготовка занимает десятилетия, а в чуждой среде вообще есть сомнения, что такое возможно.
Провал концепции национального строительства стал понятен уже ко второму сроку президентства Буша, с того момента можно вести обратный отсчёт «американской империи». Однако открыто признать это ни сам Буш, ни сменивший его Барак Обама не могли. Иракская и в ещё большей степени – афганская кампании превратились в те самые чемоданы без ручки, с которыми непонятно что делать. Инерция того, что Америка должна нести другим какой-то факел, была настолько сильна в американском истеблишменте, что даже смутьян Дональд Трамп, принципиальный противник интервенционизма, со скрипом избавлялся от этого наследия предшественников.
Дело даже не в страхе прослыть проигравшим. Как раз американцы, известные твёрдой уверенностью в себе, умеют легко перевернуть неудачную страницу и бодро шагать дальше. Здесь вопрос был в идеологическим принципе – является ли демократия универсальным средством решения проблем. И, соответственно, Соединённые Штаты как светоч и гарант этой демократии – безальтернативным мировым лидером.
Джозеф Байден повёл себя довольно решительно, завершив обе миссии.
Его выбор понятен – противодействие Китаю посредством сплочения против него «свободного мира». Пребывание в Ираке и Афганистане без надежды добиться там явного успеха решению этой задачи не способствует. Поэтому пришло время уходить.
Один из идеологов политики Буша, а потом кратковременный соратник Трампа Джон Болтон обрушился на администрацию Байдена за уход из Афганистана: мол, не Америка проиграла, а демократам не хватило терпения. Любопытно, до чего предлагал бы дотерпеть Болтон. Вероятно, до момента, когда «американская империя» просто рухнула бы под бременем любителей терпеть. Так что очевидно, что президент Джо Байден оказался большим реалистом.