Канада не заметила национальной катастрофы

Премьер-министр Канады Джастин Трюдо заслуживал, чтобы его Либеральная партия проиграла досрочные выборы. Проблема не только в коррупционных скандалах, но и в том, что Трюдо проявил себя как рохля и трус, когда обществу требовалась защита от экстремистов, а по стране прокатилась волна террора против христианских церквей. Однако канадцы решили иначе. С канадцами что-то не так.

Казалось бы, нет ничего скучнее, чем выборы в Канаде, где давно сложился межпартийный компромисс вида «русские – плохие ребята, им нужно всячески противостоять».

Даже в соседних США делами этой страны не интересуются, отписав ей роль скучно-благополучного места, где ничего важного не происходит. В России такими качествами наделяют Прибалтику, что выражено в известном анекдоте про новости из Эстонии: «В Таллине молодому человеку ударили кулаком в лицо».

Этот таллинский молодой человек нас, русских, скорее всего, не любит, но нам на него, в принципе, наплевать. С Канадой и ее выборами – ровно такая же история.

Однако фон для этих выборов вдруг оказался таким, что у непосвященных кровь в жилах стынет. Та самая «скучная и благополучная» страна переживает сейчас кризис идентичности и всплеск внутреннего террора, что обязано было как-то отразиться на ее политике, но не отразилось вообще никак.

Парадокс: сенсационно в прошедших выборах именно то, что они ничего не изменили. Премьер-министр Джастин Трюдо останется премьер-министром, но по-прежнему не будет иметь большинства в парламенте и не сможет принимать свои законы без привлечения депутатов от других партий (а очень хотел). Лояльных голосов у него теперь столько же, сколько было по итогам кампании 2019 года, а полмиллиарда долларов США, потраченных на досрочное голосование, просто выкинули на ветер.

То есть канадцы считают, что по-прежнему живут в 2019 году. Хотя даже со стороны видно, что их страна изменилась – и продолжает меняться в опасном для нее направлении, а общество, если не пребывает в анабиозе, должно реагировать на это коррекцией своих политических симпатий.

Начиналось как в триллере: летом текущего года на территории двух католических интернатов были найдены в общей сложности 1100 безымянных могил. Кто в них лежит, понятно всей стране – дети и подростки из числа коренного населения, канадских индейцев.

«Индейские интернаты» – главное пятно на совести показательно толерантного государства. Вытеснение местного населения, рабство, интернирование по национальному признаку в годы Второй мировой, расизм – все это пережила и Канада, но в несоизмеримо меньших масштабах, чем территории США при британском владычестве и после него. Страна кленового листа скучна и умеренна даже в своих преступлениях.

Но интернаты для индейских детей – это особый, национально-канадский грех, и грех действительно впечатляющий.

Суть этого проекта в том, что церкви (в первую очередь католическая, но впоследствии и протестантские общины тоже) организовывали закрытые школы для детей коренного населения, а государство платило за их образование. Цель – охристианить индейцев и перевоспитать в канадцев, максимально стереть их национальную идентичность – привычки, обычаи, язык (за все это в интернатах строго наказывали).

Европейская история знает куда более жесткие примеры национальной политики. Ужас в том, что начиная с 1920 года обучение в таких интернатах стало обязательным – родителей насильно разлучали с детьми, зачастую специально увозя их в другой конец страны. При этом качество образования в интернатах было отвратительным (в канадских газетах пишут, что полный курс давал программу пятого класса обычной школы), а условия жизни – «спартанскими». Учеников били и сексуально эксплуатировали. Они недоедали и часто болели – на индейцах правительство экономило.

Сейчас за эту экономию сполна расплачиваются потомки – на компенсацию жертвам концентрационных интернатов потратили уже как минимум два миллиарда долларов (США) и будут тратить еще. К национальному примирению с коренным населением все основные политические партии относятся очень серьезно – это не повод для споров. Приоритеты могут варьироваться (либералы упирают на «культурный геноцид», консерваторы – на изъятие детей из семьи), но платить и каяться готовы все.

Скорее всего, большая часть жертв из найденных сейчас могил – это жертвы эпидемий (туберкулез, оспа, тиф), которые терзали индейские интернаты особенно жестоко из-за скученного проживания, скудного питания и замены медицины молитвами. Представляется, что для общества, где похвальба таким интернатам давно уже считается крайне дурным тоном, страшная находка должна была стать поводом сплотиться против зла в прошлом и будущем. Но слово взяли радикалы – и страну ввергли в новый морально-нравственный кризис.

Как и в случае с расизмом США, канадский грех породил свой аналог движения BLM, состоящего не столько из индейцев, сколько из сытой городской молодежи с ультралевыми взглядами. Вскоре после обнаружения захоронений начался «памятникопад», и больше прочих досталось изваяниям в честь отца-основателя Канады, ее первого премьер-министра Джона Макдональда, которому изначально и принадлежала затея с интернатами.

Однако канадское BLM пошло дальше американского: некие «народные мстители» начали сжигать христианские храмы. Сначала только те, что стояли на индейских территориях, потом – любые, в том числе в больших городах. Всего за лето было зарегистрировано как минимум 56 случаев намеренных поджогов и вандализма в церквях.

У леволиберальной публики нашлись слова в защиту и даже в поддержку вандалов, но большинству канадцев происходящее явно не нравилось. Это было уже не просто хорошим поводом – это было для властей прямой необходимостью объединить нацию перед лицом угрозы со стороны радикалов и экстремистов. Однако власть в лице премьер-министра предпочла этой угрозы не заметить – любимец либеральных кампусов Трюдо слишком боялся разонравиться стремительно левеющей молодежи.

Прошло почти десять дней с момента пожога в первых четырех церквях, прежде чем из него клещами вырвали простое осуждение поджогов. Роль клещей сыграла убийственная формулировка журналиста: «Правда ли, что в Канаде в этом году было арестовано больше людей за то, что они зашли в церковь, чем за то, что сожгли ее?».

Это правда. Полиция не особенно усердствовала в поиске поджигателей, зато Трюдо был и остается жестким сторонником соблюдения всех карантинных мер. Оппозиции в лице Консервативной партии явно стоило обратить внимание главы правительства на то, что он просто трус и пасует перед внутренними террористами. Но вместо этого она построила предвыборную кампанию на критике тех самых коронавирусных ограничений.

Усечение гражданских прав под предлогом пандемии, конечно, важная тема, но получается так, что ориентированная в том числе на религиозную часть населения сила тоже струсила и пыталась лишний раз не поднимать тему поджогов – как бы не обвинили «белом расизме» и оправдании геноцида, хотя речь идет о защите объектов культа и памятников архитектуры от действий заведомых преступников.

Такое впечатление, что лидер канадских консерваторов Эрин О’Тул играл с Трюдо в поддавки. В кризисный для Канады период уличного буйства правую партию почему-то возглавил самый левый из ее деятелей. Вместо того, чтобы нападать на Трюдо за профанирование обязанностей по защите общественного спокойствия, он спорил с ним о характере программ материальной помощи многодетным семьям, а во всех идеологических вопросах вставал на компромиссные позиции.

При этом по болезненной теме индейских школ О’Тул вдруг высказался настолько неудачно, что лучше бы вообще молчал (и он это сам понимает, благо впоследствии извинялся): интернаты-де были нужны для образования индейского населения. Меж тем вся Канада в курсе – из интернатов выпускали в лучшем случае пуританских домохозяек и чернорабочих, что «цементировало» бедность индейских общин.

Оценив, сколь неловкий тюфяк ему противостоит, и понадеявшись на успехи правительства в области массовой вакцинации (действительно впечатляющие – от COVID-19 привиты три четверти канадцев), Трюдо объявил досрочные выборы – очередные должны были пройти на два года позже. И выборы показали, что ничего не изменилось – канадцы как бы «не заметили» ни массовых поджогов, ни опасного раскола общества.

Как будто человек, чей организм проявляет все признаки болезни и истощения, ни в чем не хочет менять привычный для него образ жизни. Если бы речь действительно шла о человеке, он бы из-за такой стратегии умер, но Канада еще поживет. И даже попытается казаться столь же благополучной и скучной, как раньше, хотя стремительно теряет контроль за страстями своего населения.

Вопрос лишь в том, надолго ли ее хватит и не последует ли за массовым поджогом храмов то, что следовало за подобными выходками почти всегда в человеческой истории – либо война, либо революция.