Родные и защитники Максима Знака и Марии Колесниковой – о приговоре

После вынесения приговора Марии Колесниковой и Максима Знаку, родные и защитники политзаключенных рассказали о некоторых моментах, которые были в суде. Информация по делу политзаключенных ограничена, поскольку суд происходил в закрытом режиме, а адвокаты под подпиской о неразглашении.

Сестра Марии Колесниковой Татьяна Хомич считает, что приговор, который озвучили Марии и Максиму, очень жесткий, но не потому, что они совершили преступление, а потому, что власти жестоко расправляются с своими противниками.

«Конечно, мы считаем, что этот приговор незаконный», – говорит Татьяна Хомич.

Александр Знак, отец Максима, говорит, что сегодня соболезнования можно выразить и адвокатам, поскольку система направлена против обвиняемых и законы просто не работают. Максиму придумывали разные статьи, но нет смысла в поиске логики и законности. Программный документ озвучил Лукашенко, когда сказал, что сейчас не до законов. Поэтому все ожидаемо и предсказуемо.

Александр Колесников, отец Марии, назвал суд спектаклем, который продемонстрировал лживость, двуручность, которая прослеживалась во время судебных заседаний. Александр Колесников отметил поддержку со стороны гражданского сообщества.

Встречи с родными

В ближайшие 10 дней Максим Знак и Мария Колесникова смогут встретиться со своими родными. Встречи единоразовые, но родные могут обращаться после этого еще раз. Также стало известно, что дяде Марии не дали разрешение на сегодня, поскольку посчитали его не близким родным, рассказала Татьяна Хомич.

Марию Колесникову могут направить в Гомельскую колонию, Максима Знака – пока не известно.

Максима Знака могут направить в колонию усиленного режима, но таких колоний в Беларуси довольно много, поэтому куда его направят – узнать невозможно.

«Узнаем об этом по факту», – говорят защитники Максима и Марии

Обжаловать приговор будут и адвокаты, и обвиняемые, так как считают его необоснованным и незаконным.

«Их вину не доказали в суде. Есть ли шансы? Человек, который невиновен, – должен доказывать свою позицию. Приговор будет раньше или позже отменен, я здесь не сомневаюсь», – говорит адвокат Владимир Пыльченко.

Как восприняли приговор политзаключенные?

«Мне показалось, что они были готовы услышать такой приговор и возможно, ожидали, что приговор будет еще более суровый. Мне показалось, что сын волновался больше за меня, чем за себя. Приговор Максим воспринял спокойно. У него не дрогнул ни один нерв», – говорит отец Максима.

«Аналогичные ощущения были у меня. Я видел, что наши дети сегодня больше за нас волновались. Не про озвученные сроки, а за нас, как мы этот воспримем. Своими действиями они дали нам возможность перенести более легко озвученный приговор. Идя на такие сложные встречи, я чувствую опасность, что могу расчувствоваться, могу сорваться. Но благодаря нашим детям я чувствовал себя более спокойно, не упал духом, но почувствовал силы идти дальше», – говорит отец Марии.

«Чувствуют себя обвиняемые довольно позитивно. Они улыбались, смеялись. Приговор озвучили, но я увидел, что Мария очень спокойно отнеслась к этому», – говорит Владимир Пыльченко.

Защитники будут реагировать на прессинг в тюрьме

«Может так случиться, что осужденных будут прессовать в тюрьме. Но мы будем встречаться с ними и доносить до общественности о ситуации с заключенными. Факты прессинга встречаются в тюрьмах, нарушаются часто права людей за решеткой. У нас уже были спецусловия: во время встреч с подзащитными не было вентиляции, такие сложности возникали, не доходили письма», – говорит Владимир Пыльченко.

Что в последнем слове сказали Максим и Мария?

«Процесс закрытый, мы не можем рассказывать о его ходе. Аналогичная ситуация с предварительным расследованием. Поэтому последние слова Марии и Максима пока общественность не услышит, но они были очень трогательны. Подробности мы не можем озвучивать. Дополнительно рассказывать сложно. Сроков давности у подписок нет», – говорит Надежда Знак.

Владимир Пыльченко также добавляет, что считает подписку о неразглашении незаконной, поскольку для нее нет обстоятельств. А поводом для ее введения стало лишь то, что процесс был закрыт. Защитник добавляет, что вообще обвинение не нашло своего подтверждения. Даже сам заговор не прослеживается.

О помиловании и письмах Воскресенского

«Напрямую предложений о подписании помилования не было. Но пришло письмо Воскресенского к Марии. Только на такие письма она реагировать не собирается, не будет и на другие предложения. Человек не совершал преступления, поэтому не может каяться», – говорит Владимир Пыльченко.

«Максим убежден в своей невиновности. Поэтому критически относится к таким предложениям. До суда ему пришло письмо от организации Воскресенского. Но тогда не было приговора, поэтому Максим расценил это как неграмотный документ. Ведь помиловать могут только тогда, когда вступил в силы приговор суда. А приговора нет до сих пор», – говорит Надежда Знак.

В зал суда собрали «манекенов»

«Дежурный милиционер на входе в зал суда у каждого спрашивал фамилию. В итоге пустили только пять адвокатов и 8 родных. И когда мы зашли, то оказалось, что зал заполнен. Я потом посмотрел и подумал, что это манекены, так как все были в масках и просто не показывали никаких эмоций. Зал был рассчитан на 50-80 человек, мне сложно сказать точно. Но из 80 человек только 8 были родные. Мне стыдно за власть, которая так долго вела процесс, закрыла суд, но родных не пустила в суд. Ведь половина пришедших на суд могли бы поместиться в зал. Таким образом открыто демонстрируется неприязнь к людям. Это очень печально, грустно за такую власть», – говорит отец Максима Знака.

«Я зашел перед родными Максима в зал. Маша встретила меня громким восклицанием и сердечком. Я увидел, что зал полон. Я начал искать место, но секретарь указала мне место, мол, садитесь на первом ряду, такое ощущение, что я якобы в чем-то виноват и мне указывают на это. Я сел, но ко мне подошел какой-то чин и сказал, чтобы я пересел на другой ряд и указал мне место пальцем. Но секретарша снова подошла и сказала мне пересесть обратно. Маша в ответ начала смеяться и сказала: “Папа, посмотри, сколько здесь незнакомых. Давайте знакомиться”.

Я думал, что будет какая-то реакция у этих “манекенов”. Но они отводили глаза, старались не встречаться взглядами с родителями и родными. Когда я начал возмущаться, тот самый чин, который указывал мне место, строго посмотрел на меня и начал запрещать переговоры. Я обратился к нему, спросил, чтобы он представился. Он грозно посмотрел на меня, но так и ничего не сказал. Я понимаю, что если в таком плане проходят все наши суды, то они ну никак не демократичные и не справедливые, это подавление прав, свободы», – говорит Александр Колесников.

СК/МВ belsat.eu