Как Семен Шустин развязал террор в Латвии (плюс заявление Левитса)
Восемьдесят лет назад, весной 1941 года, в силовых структурах недавно созданной Латвийской ССР произошли важные перестановки. Указом президиума Верховного Совета ЛССР народным комиссаром внутренних дел республики был назначен латыш Алфонс Новикс, а народным комиссаром государственной безопасности — еврей Семен Шустин. Этот самый Шустин стал одной из самых зловещих фигур в латвийской истории: на его совести массовые расстрелы и депортации. Расплачиваться же за деяния Шустина вскоре пришлось его ни в чем не повинным соплеменникам — латвийским евреям, которых обвинили в "пособничестве большевикам".
Зачистка "антисоветского элемента"
Семен (Симон) Матвеевич Шустин родился в 1908 году в деревне Спирово Тверской губернии. Мемуаров он по понятной причине не оставил, и о первом этапе его жизни известно совсем немногое. Окончив школу, работал сначала работал простым слесарем. Затем карьера пошла в гору: последовательно стал бригадиром, мастером, начальником цеха, секретарем парткома станкостроительного завода им. Свердлова. В 1939 году был мобилизован в НКВД и уже в марте 1940–го получил звание капитана. После ввода войск СССР в Латвию и запуска процесса ее сначала "мягкой" советизации Шустина отправили туда в июне 1940–го.
Правда, сначала его присутствие в стране не афишировалось. Шустин действовал под формальным руководством Викентия Латковского — начальника политической полиции Латвийской Республики, доживавшей тогда последние дни. При этом Семен Михайлович пользовался конспиративным псевдонимом Силниекс. Вскоре причин маскироваться не осталось — и Шустин сбросил поддельную личину, продолжая, впрочем, заниматься прежним делом: искал врагов советской власти.
С сентября 1940 года Шустин — заместитель наркома внутренних дел Латвийской ССР Альфонса Новикса. Новикс был прежде коммунистом–подпольщиком, успел посидеть на каторге при режиме Карлиса Улманиса, но, когда власть переменилась, вознесся очень высоко.
Новиксу и Шустину сразу же обозначили их круг задач. Совсем недавно произошла инкорпорация прежней Латвийской Республики в состав Советского Союза, чем были довольны отнюдь не все латвийцы. Соответственно, Новиксу и Шустину поручили создать в Латвии репрессивную структуру и очистить республику от наиболее активного "антисоветского элемента". Семен Шустин усердно взялся за свои обязанности — под его руководством в Риге была организована административная сеть НКВД, состоявшая из 36 разных учреждений. Главное управление госбезопасности разместилось в бывшем здании Министерства внутренних дел, на углу улиц Бривибас и Стабу (так называемый Угловой дом). В подвалах этого здания обустроили специальные камеры для допросов. Правда, сначала репрессии носили "точечный" характер.
Начальство вполне оценило заслуги Шустина: 26 февраля 1941–го его назначили наркомом государственной безопасности республики. Позже, весной 1941 года, единую репрессивную структуру постановили разделить надвое. Решением Сталина Семен Шустин получил повышение и возглавил новый наркомат государственной безопасности, Новикс же остался в Народном комиссариате внутренних дел (НКВД). Подпись Шустина можно найти почти на всех документах о политических репрессиях и казнях, проводившихся в ЛССР в 1940–41 гг. И он же стал одним из организаторов депортации свыше 15 000 жителей Латвии, проведенной в июне 1941 года. Списки "классово чуждых элементов", подлежащих высылке, были созданы заранее.
Высылали тех, кого уличали в "контрреволюционной" деятельности и "антисоветской агитации", бывших членов существовавшей в прежней Латвийской Республике военизированной организации "Айзсарги" (определенной как "фашистская"), а также просто состоятельных граждан. Депортация женщин, детей и престарелых осуществлялась в случае высылки главы семьи. Задержанных отправляли в исправительно–трудовые лагеря НКВД СССР (Вятлаг, Усольлаг др.), где их дела расследовались, готовились обвинительные заключения, которые передавались в Народный комиссариат внутренних дел СССР. Особое совещание при НКВД СССР приговаривало заключенных к смертной казни или заключению в лагерях — как правило, на срок от трех до десяти лет. Всего таким образом погибли свыше 3400 депортированных латвийцев.
Что касается депортированных членов семей "врагов народа", то их отправляли на пожизненное поселение в Красноярский край, Новосибирскую область, в северные и центральные районы Казахстана. Там им, чтобы выжить, приходилось тяжело работать — в основном на лесных предприятиях, в колхозах и совместных хозяйствах, находившихся под контролем спецкомендатур НКВД. В лагерях погибли более 1900 депортированных граждан Латвии. Часть из них получили разрешение вернуться на родину в середине 50–х годов, а многие — только в 60–х и начале 70–х.
Расплачивались невиновные
После нападения Германии на СССР 22 июня ведомство Шустина практически перестало заниматься расследованиями — для вынесения смертного приговора достаточно было простой резолюции. Таким образом 26 июня 1941 года Семен Шустин приказал расстрелять 78 человек, уличенных в помощи немцам. Этот документ сохранился до сих пор. Резолюция Шустина, датированная 26 июня 1941 года, гласит: "Ввиду социальной опасности всех расстрелять".
Людей к смерти приговорила "тройка" в составе самого Семена Шустина, а также председателя военного трибунала войск НКВД Латвийской ССР военюриста 2–го ранга Солдатикова и помощника военного прокурора по следственным делам Прибалтийского военного округа военюриста 2–го ранга Солнцева. Последний из приговоренных пронумерован цифрой 78, хотя реально людей в том списке больше: под некоторыми номерами записано сразу несколько человек. Так, например, под № 36 записано шестеро: Матвей Николаевич Кузнецов, Яцен Абрамович Коган, Петр Евстратович Долгов, Сергей Антоньевич Алексеев, Иван Карлович Херлинг и Павел Янович Лусис.
Причины, по которым людей отправляли на расстрел, выглядят нелепо и скорее объясняются параноидальной шпиономанией, многократно усилившейся с началом войны. Так, например, под № 35 в списке значится Фогельманис Николай Яковлевич. Его вина, наказанная смертью, описывается так: "Офицер старой царской армии. 23/VI развел костер в своем дворе и тем способствовал попаданию бомб немецкой авиации, тем способствовал разрушению объектов. В 1919 году добровольно вступил в Латвийскую армию и занимал большие руководящие посты. Последний чин — полковник". Под № 38 значится Валескалнс Вальдемар Петрович. Его обвинили в следующем: "25/VI из своей квартиры подавал световые сигналы фашистской авиации и способствовал бомбардировке объектов".
Можно сказать, что Шустин оказал очень скверную услугу своим жившим в Латвии соплеменникам. Единственный еврей в довоенном правительстве Латвийской СССР, он дал повод нацистской пропаганде говорить о "кровавом терроре жидов и большевиков". Историк Артур Жвинклис, изучая впоследствии личные дела работников латвийских структур НКВД, сообщил, что из 73 изученных им сотрудников госбезопасности 43 являлись русскими, 24 — латышами, трое — украинцами и один — татарином. А евреев не было вовсе. Однако в 1941–м это уже никого не интересовало.
Латвийский краевед Иосиф Рочко рассказал газете "СЕГОДНЯ", что в 1941–м распространялись слухи, будто именно евреи сыграли существенную роль в депортациях. "На самом деле это было не так — напротив, именно евреи, как традиционно зажиточные, составили самый большой процент из числа депортированных. Депортировали в числе первых владельцев хороших домов, магазинов, лавок, складов… И вот им пришлось расставаться как со своим имуществом, так и с родной землей… Конечно, не приходится отрицать, что у советской власти действительно были свои сторонники среди моих соплеменников", — признает Рочко.
Слухи об их пособничестве большевикам оказались для латвийских евреев воистину роковыми. Когда летом 1941–го республику оккупировали гитлеровцы, поставившие задачу полной ликвидации еврейской общины, они широко привлекали для "грязной работы" местное население. Многие латыши по доброй воле записывались в отряды вспомогательной полиции, становились членами расстрельных команд. В качестве мотивации немцы распаляли латышей рассказами о зверствах "большевистско–жидовских комиссаров", а в качестве доказательства называли имя Семена Шустина.
Всего с 1941 по 1944 год на территории Латвии было уничтожено не менее 70 тысяч местных евреев и около 20 тысяч их соплеменников, привезенных из концлагерей и гетто других захваченных нацистами стран. Кстати, и сейчас в Латвии современные националисты, обосновывая свою неприязнь к евреям, ссылаются именно на "подвиги" Шустина.
Смерть спасла от наказания
Сам же Семен Матвеевич ответственности за свои деяния избег. Ригу он покинул в ночь с 4 на 5 июля, выехав вместе с другими членами правительства Латвийской ССР по Видземскому шоссе. После эвакуации из Латвии Шустин возглавил управление НКВД Кировской области. В частности, в его подчинении оказались лагеря Вятлага, в которых в числе прочих содержалось более трех тысяч депортированных жителей Латвии.
25 декабря 1942 года Шустина назначили уполномоченным Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД по Донскому фронту, затем он был повышен до подполковника и назначен заместителем начальника Управления Сталинградских лагерей НКВД. С 18 июля 1943 года — полковник, заместитель начальника УНКВД–УМВД Красноярского края. В послевоенные годы Семен Матвеевич заведовал строительными лагерями "Хакассметаллургстроя" и "Енисейстроя", эксплуатировавшими труд заключенных. Работал начальником строительства Хакасского медного завода и ТЭЦ "Енисейстроя" МВД, заместителем начальника УИТЛ "Енисейстроя" МВД. После увольнения из органов госбезопасности в 1960 году трудился инженером по технике безопасности на Ижорском заводе в Ленинграде.
8 февраля 1996 года Генеральная прокуратура восстановленной Латвийской Республики возбудила уголовное дело по статье местного уголовного кодекса 68–1 "Преступления против человечества, геноцид". Обвинительный акт гласил: "Подчиненные Шустину органы производили массовые репрессии против неповинных людей, терроризировали их, использовали незаконные методы следствия с применением пыток. Содержали их в заключении в унижающих человеческие честь и достоинство антисанитарных условиях, добиваясь самооговора в отношении не совершенных ими преступлений, фабриковали уголовные дела и выдвигали необоснованные обвинения, добиваясь осуждения обвиняемого на высшую меру наказания или высылку в места заключения в отдаленных районах СССР".
В 1996–м власти Латвии еще не знали, жив Шустин на тот момент или нет. Все, что у них было, — это письмо Семена Шустина от 12 июля 1968 года из Колпина его прежнему начальнику Альфонсу Новиксу. Престарелого Новикса арестовали и отдали под суд, а вот местонахождение Шустина оставалось неизвестным.
Соответственно, Рига подала запрос на него в российское бюро Интерпола. Был получен ответ о том, что Шустин по представленному адресу никогда не проживал, а данными по другим адресам его прописки бюро не располагало. Рижане на этом не успокоились и представили повторный запрос с приложением копии письма. В ответ пришли сведения о том, что Семен Шустин в Колпино все–таки проживал, но скончался 3 августа 1978 года. На основании этого дело было прекращено "в связи со смертью обвиняемого". Четыре тома дела отправились в архив.
А вот генерал–майор в отставке Альфонс Новикс, к несчастью для себя, прожил много дольше своего экс–подчиненного. В декабре 1995 года он был приговорен к пожизненному заключению. Ему на тот момент было далеко уже под девяносто, он плохо слышал и попросил судью прочитать приговор еще раз. Новикс пытался обжаловать приговор, утверждая, что лишь выполнял приказы сверху, — но эти оправдания ничем ему не помогли. Через три месяца бывший глава советской госбезопасности Латвии умер в тюремной больнице…
Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ.
Заявление трех президентов
Сегодня исполняется 80 лет с дня, когда в странах Балтии прошли массовые депортации населения. В связи с этим президенты Латвии, Литвы и Эстонии подготовили совместное заявление, в котором, в частности, пишут: «Десятки тысяч гражданских жителей, среди которых были и родители, и дети, были вырваны из своих домов, их и посадили в вагоны, которые доставили их в Сибирь. Многие погибли. Некоторые вернулись с сломанными судьбами. Волна депортации не закончилась”.
В заявлении Эгила Левитса и его коллег не упущена возможность провести параллели между СССР восьмидесятилетний давности и современной Россией. «Именно поэтому мы готовы активно работать в Европейском Союзе и НАТО”, – пишут президенты.
В завершении своего спича три прибалтийских президента цитируют покойного конгрессмена США Тома Лантоса: “Броня цивилизации так же хрупка, как бумага. Мы должны охранять ее каждую секунду”.
Отметим, что во время Второй мировой войны венгерский еврей Лантос был узником фашистского концлагеря. Освобожден из плена Советской армией. Впоследствии прославился своей антисоветской и антироссийской позицией.
Очевидно, что выбор источника цитирования отражает умонастроения нынешних руководителей стран Балтии.