О чём поведали дневники красноармейца, попавшего в плен в Латвии
22 сентября 1941 года возле поселка Рябово Тосненского района Ленинградской области при проведении разведки был захвачен немцами техник–интендант 1–го ранга, фармацевт санчасти 502–го стрелкового полка Александр Иванович Орехов. Спустя 80 лет мы получили возможность прочесть его дневник — в переводе на латышский его выпустило издательство Latvijas Mediji.
Ровесник Октября
Тексты о войне, написанные солдатами Красной армии, появляются в Латвии нечасто. Последним знаковым примером был перевод "Воспоминаний о войне" Николая Никулина 9 лет назад. Книга Орехова меньше по объему, но ничуть не менее жесткая по содержанию. Автор был в воюющей армии всего три месяца, а потом прошел мученический путь в дислоцированном в Резекне Stalag 347. В 1976 году дневник, написанный на отдельных листках, был передан учителем Аугустсом Янсонсом в краеведческий музей. И вот теперь проделана достойная работа — карандашные записи (в том числе между строк латышского календаря) расшифрованы, переведены, снабжены комментариями… О них чуть поподробнее.
"Очевидно, на взгляды А. Орехова очень повлияли развернутая советским режимом пропаганда, — пишет, не без снисходительности историк Каспарс Стродс, — о царившей в межвоенной Латвии "фашистской диктатуре", также коммунистическая идеология и ярко отрицательное отношение к религиозным конфессиям или осуществлявшаяся политика атеизма".
Но, если судить объективно, откуда взяться иному ходу мыслей у простого сибирского парня 1917 года рождения? Орехов — советский интеллигент в первом поколении. Его звание соответствует старшему лейтенанту. Он комсомолец. Человек, без сомнения, убежденный в правоте дела, за которое сражаются его страна и армия, в которую он призван еще 28 ноября 1939 года Иртышским райвоенкоматом Новосибирской области. Но при этом он живой человек, отнюдь не лишенный и простых радостей, и сомнений, и тягостных раздумий…
Кому война — кому мать родна
"Шталаги" для военнопленных не планировались как лагеря смерти, но зимой 1941/42 года стали таковыми. В Резекне за колючей проволокой умирает до сотни человек ежедневно. Голод, холод, эпидемии плюс скотское отношение охраны, в которой преобладают "национальные кадры", немцы лишь распоряжаются.
Значительная часть военнопленных идет на сотрудничество с врагом, некоторые, как лагерная полиция, объясняют это желанием совершить побег. На самом деле, бегство из–за колючей проволоки совершить не так сложно — в лагере, наряду с германским ordnung’ом, где анкеты с фотографиями и отпечатками пальца — царят бардак и коррупция. Но куда деться из Латгалии, когда фронт далеко на Востоке, а местные отнюдь не доброжелательны?
"Возмущен общим поведением товарищей пленных и хочу отметить это, — пишет в приведенном факсимильном отрывке Орехов. — Какую подлость показывают некоторые. Когда в бараке истощенный человек или в тифу, без сознания, его товарищи в этот момент раздевают, снимают брюки, гимнастерку, шинель, обувь, забирают все, что он имеет, и потом продают, а раздетый больной остается замерзать и погибает. Не хочется верить, что так бесчеловечно могут вести себя люди советского воспитания. Да, в плену я увидел, что никогда не думал представить…"
Но вместе с тем рабочие бригады, выходящие за периметр "шталага", ведут меновую торговлю с латгальскими мужиками. В лагерь приходят православные священники. Туда попадают даже книги, выпущенные на русском языке в Латвии. Томик Арнольда Цвейга повествует о мытарствах унтера Гриши в немецком плену в Первую мировую. И, что самое поразительное, в лагерном лазарете, где удается пристроиться Орехову, благодаря чему сам он излечивается от сыпного тифа, есть радиоприемник. Можно достать даже сигнал из Москвы!
Возвращение с секретом
После тяжелой болезни Саша Орехов идет на поправку, ему приносят поесть что–то, кроме лагерной пайки, оказавшиеся в Stalag 347 девушки–военнопленные. В 1943 году уже никого не удивляет, что в лагере полно самогона. Ведется вербовка в армию Власова, поэтому режим смягчен, немцы уже не так лютуют. 8 мая 1943 года Орехов выходит из лагерных ворот — на работы в селах Давыдовка, Броки, а вечером пьет пиво на деревенской вечеринке в Южове. На этом дневниковые записи обрываются.
Но вот какой документ удалось заполучить составителям книги — это карта на вернувшегося из плена Орехова, заполненная 27 сентября 1945 года! То есть ему удалось пережить плен и вернуться на родину. Совпадает с дневником и день захвата в плен. Однако при фильтрации НКВД Орехов сообщил, что с самого начала находился в Германии, где работал на шахте. Очевидно, туда он действительно был отправлен после деревенского труда в Латгалии — а про последнюю не стал упоминать, дабы не ассоциироваться с РОА, легионерами и прочими врагами народа…
По всей вероятности, Александру Орехову после войны довелось если не вернуться в родной Алтайский край, то оказаться где–то поблизости. Чего, увы, не суждено было около 20 тыс. пленных Stalag 347. Всего в неволе погибло около 1,8 миллиона красноармейцев.
Николай КАБАНОВ.
Пресс–фото.