Казанский фестиваль мусульманского кино: королевство полной Луны

Завершился XVIII Казанский международный фестиваль мусульманского кино. За пять дней 120 картин конкурсных и ретроспективных программ 44 стран посетили более десяти тысяч зрителей. Гран-при удостоилась иранская драма «Тихая слава».

Вторую картину иранской постановщицы Нахид Хассанзаде единодушно оценило жюри полнометражного конкурса под председательством Владимира Хотиненко и коллегия представителей сети продвижения азиатского кино NETPAC. Симптоматичная «Тихая слава» продемонстрировала экспансию европейского дискурса на территорию национальной образности. В первом приближении сюжет о злоключениях заневестившейся девицы, выходящей за сварливого деревенского старика, разворачивается во внутреннем ландшафте взыскующей Бога души. «Мой фильм про человека и его храм, — отметила режиссер. — Я убеждена в том, что общество, которое может рассказать свою историю, намного счастливее, чем то, которое этого сделать не может». Между тем сюжет «Тихой славы» проявляется в контексте хайдеггеровского «Бытия и времени»: от бытия-в-мире — «заброшенности», к бытию с самим собой — «бытию к смерти». Проживание сложнейшей роли увенчалось артистической наградой Джилы Шахи.

«Лучшими актерами полнометражного игрового фильма» стали Сарат Коталавал и Кумар Тхиримадур, придумавшие и воплотившие незадачливых друзей в срежиссированной ими же драмеди «Газета». Сингальская община изгоняет из деревни родственников парня, уличенного в терроризме. Спустя десять лет брат «злодея» обнаруживают обрывок газеты, опровергающей навет. Желая оправдаться в глазах односельчан, изгнанник и его друг обивают пороги городских редакций, умоляя напечатать опровержение в шапках изданий. Разумеется, тщетно — сельским простакам не удается обратить на себя внимание журналистов, а соавторам «Газеты» вручают актерскую награду. В этом обстоятельстве проявляется ироничная метафора: бессмысленно пытаться нравиться грамотным господам, а чистосердечное признание собственного бессилия, напротив, достойно публичного поощрения.

«Газетный» парадокс отражает общую коллизию региональных кинематографий, располагающих обильной образной базой и скромными интеллектуальными ресурсами, лучшей эмблемой которых служил девиз казанского смотра «От диалога культур — к культуре диалога». Попытки усвоить и освоить европейский багаж гарантируют благосклонное внимание хозяев фестивального дискурса, куда сложнее вплести заимствованную ткань в национальное кинополотно. Казалось бы, куда как проще снимать фильмы для своих как Бог на душу положит, и тут казанский смотр продемонстрировал обескураживающие достижения, иллюстрирующие поговорку «простота хуже воровства».

Так, например, «Лучшим режиссером полнометражного игрового фильма» стал патриарх египетского кино Магди Ахмед Али. «Улица Талаата Харба» представляет попытку осмысления полувековой истории страны в череде семейных сценок обитателей многоквартирного дома с окнами на площадь Тахрир. Лента напоминает нарезку из обрывков ситкомов, перемежающихся разглагольствованиями недалекого консьержа.

Награду за лучшую операторскую работу вручили Томассо Фиорилли, снявшему ливанско-германо-российскую феминистскую драму «Гнев», удостоенную также спецприза Гильдии киноведов и кинокритиков Союза кинематографистов России. Дебютировавшая в игровой лиге постановщица Мария Иванова Сурае спродюсировала более сотни теледокументальных лент, бережно перенесла накопленный опыт в кинорежиссуру и заказала тусклую, плоскую, сумрачно-монотонную картинку, чем-то очаровавшую членов жюри.

Главным сюрпризом стал фильм Открытия — двухчасовая документально-игровая историческая лента «Ибн Фадлан» Айназа Мухаметзянова, приуроченная к 1100-летию принятию ислама Волжской Булгарией. Время явно поджимало, и создатели успели снять лишь 45 минут костюмированных мизансцен, перемежающихся историческими экскурсами ведущего и комментариями говорящих голов. Сюжетной основой послужил сомнительный источник — воспоминания средневекового путешественника, халифского посланника к булгарам Ибн Фадлана. Отрывки были обнаружены в 1823-м году, а полный список отыскался в Иране сто лет спустя. Примечателен, главным образом, автор «находки» — туркестанский сепаратист, профессиональный боевик, германско-польско-турецкий агент то ли башкирского, то ли татарского происхождения, «историк» Ахметзаки́ Валиди́ Тога́н. Разумеется, из его «раритета» невозможно было слепить сколь-нибудь внятный сюжет. Стоит ли освещать историческую идентичность на основании подобных мемуаров — вопрос политической зрелости и гражданской ответственности: разрекламированную «веху» татарского кинематографа, удостоенную диплома с очаровательной формулировкой «За воплощение исторической значимости события», посмотрел каждый десятый зритель смотра.

Тем не менее в большинстве номинаций были отмечены скромные, но содержательные достижения. Приз за «Лучший полнометражный документальный» получил сибирский фильм-портрет «Иванова Лествица» Николая Бема о таежных отшельниках, сохраняющих традиции византийского церковного пения. «Лучшим короткометражным документальным фильмом» стала турецкая «Жизнь» Мухаммеда Эмина Демирала, раскрывающая мировоззрение 83-летней черкесской народной художницы. «Лучшим короткометражным игровым фильмом» стала таджикская детская драма «Младший брат ангелов» вгиковского выпускника Умедшо Мирзоширинова. «Лучшим национальным фильмом» стала экранизация автобиографической повести классика татарской литературы Габдуллы Тукая «Мы дети 41-го года» Амира Галиаскарова и жизнеутверждающий фильм-портрет незрячего имама «Посланник» Зуфара Хайруллина. Спецприз жюри достался казахской биографической драме поэта Мукагали Макатаева. «Мукагали» Болата Калымбетова. «Приз зрительских симпатий» вручили татаро-казахской мелодраме о дружбе мальчика и коня «Тарлан» Юлии Захаровой.

Главным открытием смотра традиционно стал «День иранского кино», а центральным фильмом-событием — семейная трагедия «Когда Луна была полной» приглашенной в жюри основного конкурса Наргес Абъяр, ранее завоевавшей семь главных наград главного национального фестиваля «Фаджр». Сверх психологических тонкостей и художественных достоинств, эта работа предлагает сюжет выхода из региональной западни в лимб киноискусства. Шаг за шагом частно-поэтическая лавстори персидской девушки и юноши из Белуджистана превращается в семейную драму, обретает документальную достоверность и оборачивается античной трагедией.

Полижанровая фреска Наргес Абъяр представила кровоточащую образность ментального расследования семейно-родовых корней исламского терроризма — наглядную альтернативу карамельно-медитативным «видениям». В следующем материале рубрики мы опубликуем интервью со звездой картины, имеющей шанс выйти в российский прокат, — выдающейся иранской актрисой Фереште Садре Орафай.