50 лет назад советский аппарат «Марс-3» впервые совершил мягкую посадку на Марс
Марс-3 — советская автоматическая межпланетная станция (АМС) четвёртого поколения космической программы «Марс». Одна из трёх АМС серии М-71. Марс-3 предназначена для исследования Марса как с орбиты, так и непосредственно на поверхности планеты. АМС состояла из орбитальной станции — искусственного спутника Марса и спускаемого аппарата с автоматической марсианской станцией.
"Как советский аппарат «Марс-3» впервые в истории мягко сел на Марсе, в чем советские ученые обогнали американских, и почему радость от успеха была недолгой, рассказал непосредственный участник миссии, академик Михаил Маров", - пишет "Газета.ru".
— Михаил Яковлевич, в 1971 году, когда были запущены две советские посадочные миссии «Марс-2» и «Марс-3», была ли между СССР и США полноценная марсианская гонка?
— Как таковой гонки за Марс не было. Но было вполне определенное соперничество в том, чтобы получить преимущество в изучении ближайших к Земле планет. Но все это было на фоне лунной гонки, она отражалась на ситуации, и в какой-то мере мы были виноваты в том, что каждый наш успех, о которых публиковалось в центральных газетах, рассматривался, как доказательство преимущества нашей социально-политической системы. Я от этого испытывал большую досаду, хотя сам был одним из авторов этих публикаций, поскольку меня обязывали это делать совместно с директором НИИ-88 (ЦНИИмаш) Юрием Мозжориным.
— Итак, «Марс-3» сумел сесть мягко. Сегодня, спустя 50 лет, это кажется немыслимым, учитывая то, как далеко шагнули технологии и как много мы знаем о Марсе, ведь даже в наши дни посадки на Марс не всегда заканчиваются успехом.
— Вы правы. Я до сих пор иначе, как без дрожи об этом не могу вспоминать и о той эйфории, которая нас всех охватила. Находясь в Евпатории, мы видели, что вроде бы все идет нормально, отклонений и сбоев нет, но самое главное – в расчетный момент времени мы получаем телевизионную развертку сигнала, а она могла идти только после того, как аппарат сел и раскрылись антенны.
Всех охватило потрясающее ощущение радости и вдруг, спустя почти 20 секунд – внезапное прекращение сигнала.
— Было понимание, почему это произошло?
— Конечно, у нас тогда были опасения за возможный отказ, поскольку на Марсе была мощнейшая пылевая буря. В такие моменты скорость ветра достигает десятков метров в секунду, с моей точки зрения роковую роль сыграла электризация антенн и разряды от статического электричества, которое набирается, когда мимо усов антенн проносится большое количество пылевых частиц. Мы эти эффекты испытывали в лаборатории и такие явления действительно возникают.
После этого мы еще долго ждали, что сигнал появится. В следующий раз я испытал такое же ощущение, когда запускался наш «Фобос-Грунт» — сидели на Байконуре всю ночь, о сне и не помышляли, а утром уже стало все ясно…
Но первые неудачи, отказы, поломки, которые были, когда я только начинал заниматься космосом, фактически был мальчишкой – это были мои первые седые волосы.
— Орбитальные аппараты обеих миссий остались на орбите и нормально проработали еще несколько месяцев?
— Из-за нештатного отделения «Марса-2» его орбитальный аппарат вышел на нерасчетную орбиту, с которой мало что можно было изучать. «Марс-3» же вышел на расчетную орбиту и долго передавал ряд важных научных сведений, в том числе наши первые изображения, по качеству значительно худшие, чем у американцев.