Что выберет Германия после Меркель: коммерческие интересы или трансатлантическое единство?
Лаше и Бербок представляют собой две совершенно разные германские внешнеполитические линии, имеющие большое значение для Восточного фронта Европы
Президент Джо Байден также выступал от имени канцлера Ангелы Меркель, когда на их встрече на прошлой неделе в Вашингтоне в контексте трубопровода “Северный поток-2”сказал: «посмотрим». В самом деле, когда Германия вступает в самый важный политический переход за последние десятилетия, большинство заокеанских и российских политиков думают о том, что “мы увидим”. Этот переход от канцлера Меркель к пока еще неизвестному лидеру будет иметь тяжелое влияние на трансатлантические и российские отношения. Канцлер Меркель, хотя и в неохотном внешнеполитическом стиле Германии, сыграла—хорошо или плохо—якорную роль Европы по отношению к России. К счастью, именно она, несмотря на пророссийское лобби как внутри страны, так и среди некоторых других стран-членов ЕС, вместе удерживала европейские санкции против России. Хорошо это или плохо, но она также была ведущей в Минских соглашениях, которые содержали украинский конфликт на Донбассе. Например, она исказила интересы европейской безопасности, чтобы приспособиться к потребительским ценам Германии на газ по цене американских санкций, которые теперь временно отменены президентом Байденом. Точно так же канцлер Меркель играла якорную роль в трансатлантических отношениях, часто преодолевая атлантический разрыв между американскими скептически настроенными европейцами и-по—своему евроскептически настроенными-американскими президентами.
Самый важный европейский внешнеполитический вопрос, который возникает с уходом Ангелы Меркель из Канцлерства в сентябре, — это Россия.
В широком смысле два любимых немецких кандидата имеют существенно разные взгляды как на Россию, так и на Европу. Если кандидат от Христианско-демократического союза (ХДС) Армин Лаше станет канцлером, можно ожидать, что политика Берлина в отношении России будет более мягкой по отношению к экономическим интересам Германии, то есть более немецкой политике «Северного потока-2». В долгосрочной перспективе канцлер Лаше, вероятно, внесет свой вклад в усиление трансатлантического разрыва, просто продвигая коммерческие интересы Германии с Россией и Китаем, которые идут вразрез с Соединенными Штатами, вовлеченными в великодержавную конкуренцию и возрождение демократических альянсов. С другой стороны, кандидат в канцлеры Анналена Бэрбок выступает за внешнюю политику, основанную исключительно на ценностях. Но Бербок в качестве канцлера означал бы гораздо больше, чем просто более жесткую позицию по отношению к России. В Европе ее лидерство будет иметь большое влияние на Европейский Союз в целом.
При канцлере Меркель Брюссель сделал все возможное, чтобы закрыть глаза перед лицом нелиберальных тенденций в Венгрии и Польше и плохих антикоррупционных реформ в Болгарии, Румынии и Украине, сохраняя европейцев вместе после Брексита. Лидерство Бербока означало бы гораздо более непримиримые Берлин и Брюссель, что в конечном итоге могло бы привести к Европейскому союзу и восточноевропейскому пространству, выглядящему совсем иначе, чем сегодня. Бербок в германской канцелярии, однако, также приведет к более тесному трансатлантическому сообществу, чем мы видели в течение десятилетий. В этом отношении ее и президента Байдена внешнеполитические планы совпадают в вопросе о необходимости установления мирового порядка, основанного на правилах.
Хотя Лаше и Бербок представляют собой две совершенно разные германские внешнеполитические линии с масштабными последствиями для Восточного фронта Европы, результаты перехода власти в Берлине, скорее всего, существенно перекликаются с политикой канцлера Меркель в отношении России. Коалиция между ХДС и партией зеленых может привести к тому, что Армин Лашет станет канцлером, а Бербок-вице-канцлером и министром иностранных дел. Такая коалиция привела бы к продолжению стратегической культуры Меркель и, действительно, Германии после холодной войны: уравновешиванию германских коммерческих интересов и трансатлантического единства.
Юлия-Сабина Йоха, The National Interest