Минфин и ЦБ страхуются из-за Украины? Экономист сформулировал теорию войны

Инфляция стала вызовом не только для России, но и для всего мира. Пережили мы её пик или нет, как инфляционные процессы скажутся на доходах граждан в наступившем 2022 году? Об этом и многом другом в программе "Без цензуры" ведущий Никита Комаров беседовал с экономистом, директором Института нового общества Василием Колташовым.

Никита Комаров: Серьёзным вызовом 2021 года стала инфляция, хотя на рубеже 2020–2021 года она ещё не была так очевидна. Когда начал раскручиваться маховик этой инфляции?

Василий Колташов: Достаточно высокая инфляция, которую мы сейчас наблюдаем, зародилась ещё в нулевые годы. Этот процесс  запустили США, эмитируя доллары. Давайте вспомним, как в России изменились цены с 2000 по 2008 год. И мы поймём, что при относительно стабильном курсе доллара цены росли очень ощутимо.

По сути, сейчас повторяется та же самая ситуация, но на новом этапе и с новой интенсивностью. От нулевых нас отделяет более 10 лет мирового экономического кризиса. И на Западе не боролись с его причинами, а пытались погасить проявления кризиса при помощи денежной эмиссии.

– То есть США более 20 лет печатали доллары для развития, мир как-то их проглатывал…

– Нет, мир их не проглатывал. Если посмотреть на нефтяные цены, то они сильно выросли с 2000 по 2008 год. А потом упали, достигнув пика в 145 долларов за баррель. Мы обсуждаем глобальную инфляцию и безумный рост мировых цен в условиях, когда цена на нефть составляет ещё половину от той цены, которую может иметь.

– При этом мы сейчас считаем цену в 80-85 долларов безумным каким-то значением.

– Давайте подчеркнём: так считают на Западе.

– Но мы-то тоже – сколько у нас сверхдоходов в бюджет при планке в 43 доллара за баррель.

– Это потому, что у нас заниженный курс рубля. У нас другая ещё есть проблема. Наша инфляция вызвана не столько повышением мировых цен, сколько заниженным курсом отечественной валюты.

– Давайте вернёмся к мировой ситуации. Там печатали деньги с нулевых годов, раскручивали инфляцию…

– Особенно интенсивно это происходило с 2008 года, в начале которого была просто замечательная пресс-конференция бизнесмена Джорджа Сороса, когда он сказал "не надо требовать у нас акции в обмен на государственную помощь, просто дайте нам денег столько, сколько будет нужно".

Вот это "горшочек, вари", это бесконечное вваливание денег в финансовый сектор, особенно интенсивное в 2020 году, оно и привело к тому, что мы видим сейчас.

Сейчас, согласно последним данным, в США инфляция уже 6,8%, я думаю, и за 7% перепрыгнет. Для них это – как для нас 30%, наверное. Предполагаю, что это ещё и заниженная инфляция. 

– Действительно, она официально занижена, так как ряд параметров, к примеру, недвижимость, не учитываются. Здесь нет никакой конспирологии.

– И инфляция эта на Западе будет сохраняться в ближайшие годы. Могу предположить, что в ближайшие 6-7 лет она может быть достаточно высокой. Мы входим в эту реальность высокой ценовой конъюнктуры. Переход к этому подготовила денежная эмиссия.

Последний экономический цикл нулевых годов показывал, какой будет перспектива, но в минимальном ещё масштабе. А дальше  мы выйдем не только на 145 долларов за баррель, мы можем выйти и в зону 200-300 долларов в ближайшие годы. И если говорить о нынешних ценах на газ на спотовом рынке в Европе, то они равнозначны как раз 200 долларам за баррель нефти. И эта та цена, которая должна будет постепенно появиться.

Естественно, это порождает массу проблем, в том числе увеличивает социальное неравенство в странах, которые принято называть "третьим миром" или развивающимися экономиками. Россию я в число этих стран не включаю, хотя наша основная проблема тоже связана с инфляцией. Весь год мы прожили с заниженным курсом рубля. А когда в ноябре была коррекция на рынке нефти и нефтяные цены упали на 20%, рубль упал только на 10%.

То есть выигрыш для спекулянтов, привыкших играть против рубля, забирая большую премию, оказался весьма скромным. Дальше, по мере восстановления рынка нефти, потихоньку стал восстанавливаться и рубль. Тем не менее заниженный курс отечественной валюты при высокой ставке Центробанка сохраняется. То есть ключевая ставка – это вообще не про инфляцию.

– Давайте как раз посмотрим, как у нас разгоралась инфляция в 2021 году и как менялась в это время ключевая ставка ЦБ. Инфляция в январе 2021 года была немного выше 5%, на конец года – данные ещё окончательно не подведены, но будет около 8%. В принципе, это не так драматично, как в Соединённых Штатах или в Еврозоне.

А вот как менялась у нас ключевая ставка Центробанка России: повышение произошло ровно в два раза: в начале года ключевая ставка составляла 4,25%, в декабре она поднялась до 8,5%.

И если уже окончательно отыгрывать тему печатного станка ФРС США, Василий, что пошло не так в 2020 году? До этого они печатали-печатали доллары, а такого инфляционного шока не было. Сейчас мы видим колоссальный всплеск, случившийся буквально за несколько месяцев.

– Всплеск уже был, просто процесс постепенно развёртывается. Когда лет 6 назад была цена 110 долларов за баррель, это тоже было результатом денежной эмиссии. Хотя эта эмиссия должна была создавать более депрессивные условия, тем не менее её высокая активность стимулировала рынки. Почему мы должны ожидать эффекта только в 2020 году?

Это был год стресса и открывшегося перепроизводства избыточной товарной массы. И эта избыточная масса должна была быть постепенно ликвидирована. Делали это разными способами. В случае с ОПЕК+ это было ограничение по добыче нефти: уменьшим предложение, позволим ценам нормализоваться. Это уже после того как в марте 2020 года цены рухнули, в некоторых случаях нефть даже торговалась по отрицательной цене.

Поэтому и китайская промышленность, и наша пищевая промышленность должны были потихоньку сбросить излишки, чему способствовала и пандемийная паника. Встревоженный новостями обыватель бросался и скупал всё подчистую – туалетную бумагу, гречку или макароны. При этом полки магазинов, к примеру, у нас, непрерывно наполнялись и наполнялись.

Это говорит о том, что всего было в избытке. Китай даже пытался создать искусственный дефицит, не поставляя необходимых деталей автомобилей. Это была игра на повышение. Было много всяких решений, направленных на распродажу излишков и повышение цен. Так и прошёл весь 2020 год. После обвала, это был год очень специфической депрессии и одновременно оживления.

2021-й должен был уже стать годом экономического оживления вплоть до устойчивого роста. И, судя по ВВП, он таким, в общем-то, и стал. А значит, цены должны были вырасти: денег в избытке, спрос активизируется, стабилизируется и начинает реализовываться потенциал глобальной инфляции.

Но только начинает, потому что при 75 долларах за баррель говорить о какой-то глобальной инфляции, как мне кажется, несерьёзно. Тогда какие будут разговоры, когда нефть поднимется в цене ещё выше?

– Вы именно по нефти смотрите, потому что она – наиболее активный биржевой товар, а деньги, которые печатают, если попадают на фондовый рынок, то до 40% от общей массы уходят на нефтянку.

– Почему мы смотрим на нефть? Она показательна в плане динамики всех товарных биржевых цен и позволяет ориентироваться, куда направлен вектор. Если говорить о контрактных товарах, к примеру, о полупроводниках, тут всё происходит иначе: надо создать ажиотаж, чтобы держать клиентов в напряжении, из-за чего они были бы готовы платить больше за тот товар, который они привыкли покупать значительно дешевле. И таким образом вы подтянетесь к биржевым индексам, которые ушли вверх.

– Нас сейчас, конечно, могут обвинить в конспирологии, однако глава крупнейшего производителя проводников в интервью сказал: мы производим товара в нужных количествах, но куда он весь делся, непонятно, видимо, кто-то всё скупил.

– Да они и сами могли скупить и положить на склады. Достаточно скупить небольшую долю продукции. А маленький дефицит уже создаёт ажиотаж и даёт некоторый прирост в цене. Кто бы ни стоял за этой и игрой, она сработала и привела к повышению товарных цен.

– Перейдём к России. Мы уже посмотрели, как у нас разгоралась инфляция. Какая у нас основная причина этого явления? Это импорт или, как говорит Эльвира Набиуллина, "разрыв логистических цепочек", недостаток рабочей силы. Мы считаем, что причины в импорте инфляции, но ЦБ никого не хочет слышать.

– Основной источник инфляции, конечно, внешний. Хотя у нас есть и внутренняя составляющая: это рост цен на недвижимость, ещё больше подорожала аренда жилья. Есть ещё и повышение тарифов ЖКХ, которое вроде бы как должно отражать инфляцию, а на самом деле создаёт её.

Когда рубль не укрепляется в ответ на повышение мировых цен, при том, что Россия имеет большой экспорт всего, включая золото, мы понимаем: к нам просто переносятся внешние цены мирового рынка. А там в этом году прирост весьма значительный. А в результате мы можем говорить об импорте инфляции.

Но если наша экономика так много производит и экспортирует, то логично было бы дать рублю укрепиться. Но в 2021 году этому мешает бюджетное правило, а Центробанк ещё и повысил ключевую ставку.

То есть ушедший год был для нас очень специфическим, потому что наши экономические власти, как мы все видели, боялись какого-либо стресса на рынках по нескольким причинам.

К примеру, вдруг ФРС упустит контроль над ситуацией – ведь именно ФРС в конце 2019 года говорила о том, что переходит к мягкой денежной политике из-за перепроизводства и замедления экономики, обещая влить денег столько, сколько надо, только успокойтесь. Все успокоились. А в марте 2020 года всё рухнуло. И они были вынуждены срочно обнулять ставку, потому что ограниченное снижение ставки не помогло.

Это если говорить о том, какой внешний сбой пугает наш ЦБ. Очевидно, что ФРС управляют не очень компетентные люди, у них очень плохо с чутьём. Казалось бы, они видели столько волн мирового кризиса начиная с 2008 года, что должны были почувствовать: начнётся что-то неприятное. Но они обвал 2020 года пропустили.

Ещё одно опасение у наших денежных властей вызывает якобы возможный военный конфликт. 2020 год – это год без войны, но вся финансовая система тогда была подведена к ситуации, когда в любой момент может начаться военный конфликт на Украине с участием России. А это повлекло бы новые радикальные санкции и удар по рублю.

И для того, чтобы этот удар вместе с рыночным не был болезненно неожиданным, удерживался заниженный курс рубля и завышенная ключевая ставка ЦБ. То есть Центробанк уже имеет ставку выше нормальной, а рубль при этом слабый.

Таким образом, в случае возникновения стресса им можно было бы сказать: смотрите, наша валюта ведёт себя спокойно, не реагирует панически, хотя мы сталкиваемся с таким серьёзным кризисом. Ещё в феврале 2021 года стало ясно, что денежная политика будет именно такой.

Мы к вероятности военного конфликта с Украиной серьёзно не относимся, но если оценивать экономические и финансовые действия наших властей, которые мы видели в 2021 году, то было заметно довольно серьёзное отношение к болтовне, которая доносилась из Киева по поводу "войны с Россией". Ведь даже если вы ожидаете какого-то чисто рыночного стресса, то для чего так сильно повышать ставку? Ведь это притормаживает многие внутренние процессы.

– А разве это не ответ на инфляцию, как говорит Набиуллина?

– Да ладно – ответ на инфляцию… Мы же с вами серьёзно говорим!

– А Набиуллина разве не серьёзно говорит?

– В данном случае нет. А вот мы разговариваем с вами серьёзно. Если вас беспокоит инфляция, тогда надо укреплять рубль, чтобы уменьшить влияние внешней инфляции на нашу внутреннюю. Нужно прекратить повышать тарифы, взять паузу хотя бы на год-два.

Для чего здесь повышать ставку? Для того, чтобы людям было сложнее развёртывать экономическую активность после кризиса? Я имею в виду малый и средний бизнес. Если и был какой аргумент, так это сбить рост цен на недвижимость, которые выросли очень сильно. Может быть, повышение ЦБ ключевой ставки сыграло только на ипотечниках, которые воскликнули "О ужас, мы не торопимся".

– Вот хороший пример – недвижимость. Не будем обращать внимания на победные высказывания вице-премьера Марата Хуснуллина о "рекордном строительстве жилья" и те "человейники", которые он строит. Посмотрим на рекордный ввод жилья, с одной стороны, а с другой – не менее рекордный рост цен на недвижимость на 20%. В какой-то степени это опровергает аргументы Набиуллиной, которая заявляет о необходимости бороться с ростом цен.

Цены действительно выросли, а с другой стороны, показатели-то рекордные. У нас промышленная инфляция 15%, но и рост в промышленности тоже 15%. В сельском хозяйстве продовольствие подорожает на 20%, зато и производство увеличится на 20%.

Что важнее, наращивание производства, объёмов физического выпуска продукции или инфляция?

– Конечно, рост экономики должен быть на первом месте, а это и означает наращивание физического производства. Инфляция здесь уже вторична. Задача и Минфина, и Центробанка состоит в том, чтобы, не препятствуя росту производства, уменьшить негативное влияние инфляции, в данном случае глобальной. А как можно это сделать? Для этого нужно дать рублю укрепиться.

– Либо при помощи экспортных пошлин.

– Да, пошлины на вывоз. Правительство с этим экспериментирует, по крайней мере относительно продовольствия.

– На металл же тоже такие пошлины вводили. Но их почему-то отменили, хотя коррекция на внутреннем рынке прошла, и этот механизм себя весьма успешно показал.

– Этот механизм ещё будет применяться. Сейчас пока у нас ориентируются на ВТО, хотя после того как президент Дональд Трамп её "заморозил", никто на неё внимания не обращал. А теперь оказалось, что она ещё жива и требует, чтобы пошлины на вывоз были временными.

Тем не менее механизм это рабочий и ещё будет действовать. Но тут мы видим определённую непоследовательность экономической политики властей. С одной стороны, очевиден огромный успех импортозамещения. Огромный он потому, что к 2014 году всё было очень плохо, и та экономическая модель, которая у нас существовала в первые 15 лет XXI века, была ужасной.

Это довольно примитивная импортоориентированная модель экономики, которая практически не давала возможности для развития национального производства.

– Тут можно вспомнить, как в начале Егор Гайдар, отвечая на предложение промышленников развивать собственное станкостроение, чтобы не зависеть от импорта, сказал: "Зачем мне туда деньги вбухивать? Мы нефть и газ продадим, а потом купим станки". Вот такая у нас политика и была до 2014 года.

– Поворот к другой политике произошёл. Она, может быть, ещё не окрепла, но движение в эту сторону очевидно.

– Если вернуться к политике финансовых властей. Насколько я понимаю, ЦБ с Минфином тормозят траекторию роста.

– Не секрет, что у нас и в ЦБ, и в Минфине остаются люди либеральных взглядов. И думают они то же самое, что думали и в нулевые годы, и в начале глобального кризиса 2008–2013 годов, когда у них была такая логика: если мировые цены на нефть сейчас упали, то мы и в России тоже уменьшим расходы и не будем строить дороги, к примеру. Такие рассуждения были, и мы о них помним.

В их понимании государство – это фирма. Соответственно, при низких нефтяных ценах эта фирма меньше заработала, значит, она должна и меньше потратить. И ни в коем случае нельзя реализовывать никаких структурных проектов. Похоже, что в этом году у нас инфраструктурные проекты тоже были на такой паузе. Аргументы Минфина давно известно – мол, деньги потратят, а где окупаемость. Но ведь здесь же вопрос не в окупаемости, а в стимулах для экономики.

Эта логика выглядит так: мы строим мост через реку, а если он не окупается в течение нескольких лет, то можно и не строить, пусть два региона будут оторваны друг от друга. А если этот мост сделать платным, то он тогда не даст экономического эффекта.

Логика Антона Силуанова, который отказывается реализовывать такие проекты, понятна. Это логика либерала, который говорит: государство нужно для того, чтобы его нигде не было, чтобы оно никуда не вмешивалось, чтобы бизнес всё делал сам. Если бизнес не построил высокоскоростные железные дороги, так, может быть, они нам в России и не нужны? Если бизнес ещё что-то не построил, то значит, это не окупается, да и не нужно никому, а вы тут какие-то проекты пишете, хотите авиастроение восстанавливать, хотите новую промышленность развивать. Зачем?

Это противоречит экономической логике поведения главных экономических агентов. Вот что говорит и думает Силуанов, вот что является идеей, объединяющей наших либералов. Это выгодно кому угодно – США, Лондону, Брюсселю, но не России. Это откровенно предательская идеология.

– Вы очень точно это подметили. Я иногда общаюсь с некоторыми экспертами, близкими к Минфину, и говорю: у нас отток капитала 50-60 миллиардов долларов в год. Ведь есть возможности перекрыть этот поток запретительными и стимулирующими мерами. Почему это не делается? Ведь эти деньги могли бы в стране остаться, работать на развитие. Ответ такой: если бизнес выводит капиталы, значит, он не нашёл им применения в России. А для чего тогда вы, правительство нужны?

– А они нужны для того, чтобы защищать интересы бизнеса, чтобы он мог спокойно продолжать выводить капиталы. В понимании либералов государство – это такая оболочка, которая должна защищать вывод денег из России, если это кому-то выгодно. По их логике, "Россия – это место, где деньги берутся". И только это их с Россией связывает, никаких других чувств к стране у них нет.

Вся их либеральная логика в этом. Зачем развивать это место, если можно просто брать здесь деньги?

У нас ещё есть проблема с резервированием. Я уже сказал, что 2021 год был у нас годом без войны, но в ожидании её, это был один из страхов, ещё один момент, который у нас обнажился, это вопрос о принципах резервирования Центробанка. Принципы у ЦБ такие: мы какие-то валюты покупаем, долю золота наращиваем, ну и хорошо.

– С апреля 2020 года Набиуллина прекратила закупки золота.

– То есть с момента, когда рынки упали. Можно было взять паузу, а потом продолжить закупать. Можно было продавить выкуп золота внутри России, чтобы оно выкупалось на 90%.

В чём здесь проблема? Когда вы резервируете хоть в долларах, хоть в юанях, хоть в евро, в чём угодно, учитывая глобальную инфляцию, о которой мы сейчас говорим, и учитывая её перспективу в следующем году, всё, что вы сберегли в форме денежных знаков, обесценивается. То есть таким образом вы гарантированно получаете потери.

Значит, вы должны иметь такую модель резервирования, которая не предполагает потери в товарных ценах или предполагает хотя бы минимальные потери. То есть эта модель должна быть очень консервативна. Это, прежде всего, золото – вы должны иметь очень большую долю золота в резервах и относительно небольшую долю иностранных валют – ровно столько, сколько нужно для обеспечения внешнеторговых операций. Нельзя стараться поддерживать иностранные валюты. Если что-то падает – оно уже падает. И всё.

Какой мы сможем сделать вывод по поводу такой политики резервирования? Представьте себе, что в следующем году цены на нефть уйдут куда-нибудь сильно за сто долларов, и цены на зерно тоже вырастут. И получится в килограммах гречки, в мешках пшеницы и в бочках с нефтью было бы гораздо правильнее резервировать, чем в денежных знаках, которые теряют свою ценность.

Стратегия резервирования должна стать совершенно иной. Но этого не произошло. И вот эти люди, которые говорят, как здорово они всё считают, как всё должно окупаться, "гвоздик на земле подбирают, а у самих амбары с зерном гниют", как говорится в русской классике, продолжают проводить свою ущербную политику.

Мы с вами ещё будем говорить об этой модели резервирования, и нам придётся подводить её печальные итоги. Я не думаю, что они её изменят, если они только не получат сильный нагоняй из администрации президента, где кто-то поймёт, что в этой модели есть очень большая глупость, если даже не обман. Если она не изменится, мы будем подводить итог больших потерь.