Пакостник де Кубертен. Почему МОК не пустил русских на Олимпиаду-1920?

Отношения нашей страны с Международным олимпийским комитетом носили довольно своеобразный характер. И, надо сказать, инициатором противостояния отнюдь не были отечественные официальные лица.

Это фиаско, Ваше Величество!

В 1912 году впервые в истории на Олимпиаду в Стокгольм отправилась полноценная делегация Российской империи, состоявшая из 181 представителя.

Официальным главой делегации Российской империи на Играх V Олимпиады был генерал-майор свиты Его Императорского Величества Владимир Воейков, а команду атлетов возглавил великий князь Дмитрий Павлович.

Завершилось все оглушительным провалом — два серебра, три бронзы, а также 0:16 от Германии в футбольном турнире.

Данное фиаско привело к «разбору полетов» на самом высоком уровне. Император Николай II рвал и метал, требуя незамедлительно заняться развитием спорта на должном уровне.

Уже летом 1913 года в Киеве прошла Первая Всероссийская олимпиада, и такие соревнования предполагалось проводить на регулярной основе. Дабы усилить свои позиции, решено было покончить с независимостью Финляндии в спорте — в 1912 году финны, будучи гражданами Российской империи, выступали отдельно.

Большевики тоже любят спорт

Все принятые меры должны были принести результат уже на Играх-1916 в Берлине.

Но Первая Мировая война спутала все карты, а затем Россия погрузилась и в пучину Гражданской.

Интересно, что спортивные амбиции были присущи всем сторонам конфликта в России.

Весной 1918 года был принят декрет большевистского ВЦИК «Об обязательном обучении военному искусству». Так появилась структура Всеобуч, частью которой являлась и физическая подготовка потенциальных воинов.

Начальником Всеобуча стал один из руководителей взятия Зимнего дворца Николай Подвойский.

25 мая 1919 года в Москве на Красной площади прошел первый парад Всеобуча, ставший также и первым парадом физкультурников. Так возникла одна из знаменитых советских спортивных традиций.

Большевики с первых шагов покровительствовали развитию спорта, не страдая на сей счет какими-либо стереотипами. Те спортсмены, что успешно проявили себя до революции, имели возможность продолжать свою деятельность — естественно, в том случае, если они открыто не выступили на стороне белых.

Например, инструктором по спорту во Всеобуче работал первый отечественный олимпийский чемпион Николай Панин-Коломенкин, который до революции являлся секретарем Российского Олимпийского комитета.

«Челобитная» барону де Кубертену

В августе 1920 года в Антверпене должна была состояться первая после мирового конфликта Олимпиада. И вот в адрес Международного олимпийского комитета от имени Главного управления Всеобуча РСФСР было отправлено ходатайство о допуске на Олимпиаду восьми советских спортсменов.

Глава МОК Пьер де Кубертен никаких симпатий к большевикам не испытывал, однако отказывать Подвойскому на этом основании означало бы сразу ударить по принципам, которые сам и заявлял.

Поэтому причиной отклонения ходатайства было объявлено нежелание большевиков признавать финансовые обязательства Российской империи.

Но не только во французском бароне было дело. Членом МОК в тот момент был князь Лев Урусов, не желавший подпускать большевиков к Олимпиаде на пушечный выстрел. У него была другая идея — выставить в Антверпене сборную из эмигрантов.

Однако эта затея Пьеру де Кубертену тоже категорически не понравилась, и Урусову француз также вежливо отказал.

Насильно мил не будешь

Николай Подвойский сидеть на берегу в ожидании милости от МОК не собирался. В августе 1920 года, когда в Антверпене проходили Игры, в Москве был создан Высший совет физической культуры — структура, в ведение которой отдали развитие спорта в РСФСР.

Параллельно по стране прошли Красные Олимпиады — спортивные состязания в разных регионах страны, по своей структуре напоминавшие олимпийские старты.

В 1921 году под эгидой Коминтерна был создан Красный спортивный интернационал, который также возглавил Николай Подвойский. Эта организация уже не скрывала, что видит себя противовесом МОК.

Впрочем, к Играм-1924 в Париже мосты еще не были сожжены. Лев Владимирович Урусов, остававшийся в исполкоме МОК, пересмотрел свои прежние позиции, и предложил интересное решение — позвать в столицу Франции сразу две команды спортсменов, одну от СССР, а вторую от эмигрантов. Но Пьер де Кубертен вновь ответил отказом.

Есть версия, согласно которой МОК готов был передать приглашение на Игры, но только через посредников. В Москве изумились — почему СССР кто-то хочет воспринимать как страну «второго сорта»? Естественно, что никого на Игры не послали.

В 1928 году в Москве состоялась Всесоюзная Спартакиада, в которой приняли участие свыше 7000 атлетов из 17 стран. Среди иностранных участников самой представительной была делегация Германии (чуть менее 200 атлетов), затем шли финны (83 спортсмена) и австрийцы (71 спортсмен). Из ведущих держав Запада не были представлены американцы, зато были англичане (31 спортсмен) и французы (26 спортсменов).

Красный флаг в Антверпене

В 1930-х годах идеологическое противостояние МОК и Красного Спортинтерна достигло пика. Зимние и летние Олимпиады-1936 состоялись в нацистской Германии, и Пьер де Кубертен был в восторге оттого, как они прошли. Больше того, проведение Олимпиады-1940 отдали Токио, союзнику Третьего Рейха.

Понятно, что никаких советских атлетов в Берлине быть не могло.

Зато в 1937 году в Антверпене состоялась III летняя Рабочая Олимпиада, которую совместно проводили две конкурирующие организации — Социалистический рабочий спортивный интернационал и Красный Спортинтерн.

Все было очень серьезно — открытие Игр проходило на Олимпийском стадионе Антверпена, в 1920 году принимавшем VII Летние Олимпийские Игры. Те самые, на которые не пустили советскую делегацию.

Уровень результатов Рабочей Олимпиады, в первую очередь советских спортсменов, сильно нервировал МОК. Второй центр спортивной силы просматривался совершенно очевидно.

На содержании у Рейха

А у Международного олимпийского комитета намечались проблемы с репутацией. Пьер де Кубертен, разорившийся на идеях олимпизма, доживал свои дни на деньги, выделяемые Третьим Рейхом. Но барону еще повезло — он умер осенью 1937 года, до начала Второй Мировой войны, и шашни с фюрером ему впоследствии простили.

А вот его преемник на посту главы МОК бельгиец Анри де Байе-Латур оказал Третьему Рейху настолько большую помощь в продвижении интересов нацистов в олимпийском движении, что в 1942 году его в последний путь провожала вся верхушка Третьего рейха, включая самого фюрера. Причем пышная церемония проходила в условиях гитлеровской оккупации Бельгии.

В 1944 году в Швейцарии прошли торжества в честь 50-летия МОК. Нейтральный статус страны подобное позволял, но интересно, что среди участников торжеств были и представители Третьего Рейха, в частности, Карл Дим, инициатор первой эстафеты олимпийского огня. В 1945 году на Олимпийском стадионе в Берлине он будет напутствовать юнцов «Гитлерюгенда», которых бросали на смерть в последние дни гитлеровского режима.

Это не помешало Диму впоследствии стать секретарем Национального олимпийского комитета ФРГ, а в 1950-х получить награду МОК «за особые заслуги».

Понять и простить: как СССР закрыл глаза на грязные делишки МОК

После всего этого СССР имел все основания уничтожить МОК, создав ему полноценную альтернативу. Но в Москве пошли другим путем. В рамках соглашений с западными союзниками руководство СССР упразднило Коминтерн, а вместе с ним и все его дочерние структуры.

Решено было вливаться в уже существующие международные организации, которые после триумфа Красной Армии смотрели на СССР с исключительным уважением — кто-то искренне, а кто-то давясь злобой.

Бывший глава Красного Спортинтерна Николай Подвойский умер в 1948 году, накануне старта первых после Второй Мировой войны Олимпийских игр.

Дебют СССР состоится четырьмя годами позже, в Хельсинки. И на сей раз появление советских спортсменов на Олимпиаде станет спасением для МОК, ибо вернет к Играм настоящий интерес, позволив предать забвению непотребные истории.

Жаль, что в XXI веке Международный олимпийский комитет забыл, к чему приводят игры в политику. Возомнив себя вершителем чужих судеб, Томас Бах рискует пойти на дно вместе со структурой, которую возглавляет. Вот только спасать его никто не будет.