Монеточка на пальцах: интервью с жестовым певцом Антоном Залозным, который адаптирует современную музыку для глухих и слабослышащих

«ТишеБудды» — творческое объединение, которое с помощью жестового пения адаптирует современную музыку для неслышащих и слабослышащих людей. Тео Омский поговорил с основателем проекта Антоном Залозным о том, что было в начале — слово или жест, как корректно называть людей с особенностями слуха, почему изучение русского жестового языка важно для слышащих и как во всех смыслах не опустить руки, если твой проект некоммерческий.

Антону 24 года. В 2018-м он переехал из Краснодара в Санкт-Петербург, чтобы учиться в магистратуре СПбГУ на редактора. Его многочисленные проекты переехали с ним. Антон называет себя мультимедиаартистом: он пишет стихи, часть из которых вошла в проект «ЖЫ!», занимается пленочной фотографией, верстает вебзины и создает микропьесы — словом, пользуется всеми доступными ему инструментами самовыражения.

Антон поднимает правую руку:

— Я люблю слово «нужно». Оно красивое. Делается вот так: большим пальцем зажимаешь безымянный, поворачиваешь кисть ладонью вверх и резко двигаешь рукой справа налево. Очень лаконичный и графичный жест.

Поднимает левую:

— Можно делать двумя руками синхронно. Если тебе что-то очень-очень нужно.

Главный проект Антона «ТишеБудды» связан с популяризацией жестового пения и переводом музыкальных хитов на язык глухих. Возник он случайно.

— Я читал статью про жестовые языки и вспомнил теорию о том, что древние люди до изобретения речи активно общались жестами. Значит ли это, что жестовый язык можно считать первым праязыком?

— Во-первых, ошибочно противопоставлять жестовый язык речи. Это и есть речь. Во-вторых, не смешивай понятия языка жестов и жестового языка. Первое — это система простых условных сигналов, как язык водолазов. Второе — это сложная лингвистическая система. Скажу честно, я не слышал о теории, о которой ты говоришь. Подозреваю, что она описывает именно язык жестов, а не жестовый язык. Это вполне укладывается в логику известных гипотез о возникновении языка.

— Как получилось, что ты занялся жестовым языком и жестовым пением?

— Это произошло шесть лет назад в Краснодаре. Моя подруга посетила мастер-класс по русскому жестовому языку (РЖЯ) от местных активистов. Она рассказала мне несколько фактов, которых я раньше не знал, — о правилах этикета при общении с глухими, например. Мне стало интересно, я начал самостоятельно искать информацию в интернете, нашел несколько статей и курс видео с азами РЖЯ, так и развилось увлечение. В итоге этим летом я защитил магистерскую по русскому жестовому языку — очень странно это осознавать, если честно.

— Ты упомянул об особых правилах приличия при общении с глухими. Можешь рассказать подробнее о самых важных и базовых?

— Нельзя повышать голос при разговоре. Слышащие автоматически хотят это сделать, когда собеседник их не расслышал или не понял.

Но говорить громче либо бесполезно, либо даже вредно: если ваш собеседник — слабослышащий со слуховым аппаратом, чрезмерное повышение тона приводит к помехам.

Неприлично рассказывать что-то на вербальном языке без перевода на жестовый, отвернув лицо от собеседника. Мы, слышащие, привыкли к тому, что собеседник не теряет суть рассказа, когда мы отворачиваемся, чтобы выбросить сигарету, или наклоняемся завязать шнурки, но для человека, воспринимающего вербальный язык по губам, визуальный контакт критичен.

Некрасиво глазеть на чужой разговор на жестовом — хотя мне кажется, что это для воспитанного человека и так очевидно, речь ведь идет не о цирковом представлении.

— Сложно ли было изучать РЖЯ? Есть ли какая-то особая методика обучения этому языку, которая тебе кажется наиболее эффективной?

— Я учу его до сих пор. Было бы неправильным говорить, что слышащий может «выучить РЖЯ», особенно если он не общается с носителями (глухими и слабослышащими) круглыми сутками. Началось всё, как я уже сказал, с видео в интернете, но я быстро понял, что они оставляют много вопросов и овладеть хоть сколько-нибудь приличным знанием по ним невозможно. Тогда мы с Полиной — той самой подругой — стали искать курсы в городе. Нам повезло, в Краснодаре как раз тогда волонтеры из МДГК («Молодежное движение глухих Кубани») запустили бесплатные занятия по РЖЯ, на которых разбирали самую простую лексику и грамматику. Они продлились всего полгода. Но за это время у меня появились знакомые носители, которые могли ответить на мои вопросы, поэтому я мог спокойно продолжить пополнять лексику через интернет.

Когда я переехал в Санкт-Петербург, я прошел обучение в школе жестового языка «Образ». Это заняло два года — я успел еще пару раз посетить тематические форумы, побывал волонтером-переводчиком на фестивале невербальных театров «НТ» — старался по максимуму практиковать язык, когда на это были силы. Сейчас планирую получить официальную квалификацию переводчика — либо через направление «Теории и практики перевода на РЖЯ» в МГЛУ, либо через Центр образования глухих Г. Л. Зайцевой.

В общем, уйму времени я посвятил жестовому. Иногда я могу отложить практику, прерваться, а через пару месяцев вернуться, но тогда приходится многое повторять заново. Весь процесс изучения РЖЯ — сам по себе особая методика. Между жестовыми и вербальными языками слишком много различий, поэтому от школы к школе будут меняться и техники преподавания.

— Расскажи вкратце про специфику жестового языка. Что с помощью него передать сложно, а что легко?

— Важно понимать, что жестовый язык — это не какой-то один конкретный язык, это тип языка. Есть славянские языки, есть романские, есть германские, а есть вот жестовые. Их много, и между ними есть много различий, это часто упускают.

Во-вторых, если говорить о чем-то, что качественно выделяло бы жестовые языки как группу, это, конечно, трехмерность. Жестовые языки активно задействуют пространство. Поэтому рассказ сюжетной истории, например, о том, как кто-нибудь упал со стула, на РЖЯ займет меньше времени, чем на вербальном русском языке, но будет при этом очень выразительным. По поводу сложностей — тут уже, как мне кажется, зависит от языка, я разбираюсь только в РЖЯ, поэтому скажу о нем.

Есть несколько странных лакун: нет, например, отдельных жестов для части родовых понятий, таких как «мебель», «овощи», «фрукты» (строго говоря, в петербургском диалекте они есть, а в остальном РЖЯ нет).

Есть очевидные проблемы с абстрактной и узкоспециальной лексикой. Очевидные потому, что в языке неоткуда взяться словам из тех областей, куда общество его носителей не допускает.

Перевод лекции по философии или бизнес-тренинга потребует частого обращения к дактилированию (побуквенной передаче слова). Не для всех терминов можно подобрать жест, потому что глухих и слабослышащих редко можно встретить в этих сферах. Это связано с неинклюзивностью этих и множества других сфер. Нет, конечно, ситуация понемногу налаживается в последние годы. Но будет лукавством сказать, что перед глухими и слабослышащими раскрыты все двери.

— Я знаю, что ты иногда читаешь лекции о жестовом языке для слышащих. Скажи, почему для тебя, слышащего человека, так важно сделать жестовый язык популярным? Какой у тебя личный интерес?

— Это язык огромной группы людей, живущей не где-то в соседней стране или городе, а непосредственно рядом со слышащими, на тех же улицах и в тех же домах.

Для меня странно то, что мы не знаем их языка, не знаем даже условий, в которых они вынуждены жить из-за вербалоцентричности городов. Слышащие в большинстве своем понятия не имеют, что жестовый язык — это не один международный язык. Не задумываются, что слово «глухонемой» для глухих и слабослышащих оскорбительно.

Это такие же граждане, как мы. Они работают и платят налоги, голосуют, выражают свою политическую позицию — и, что немаловажно, они такие же живые люди.

Они вынуждены с детства учить чужой язык: их родной язык — это РЖЯ, а не русский вербальный, на котором говорят слышащие. Для меня странно, что мы делаем очень мало шагов навстречу. Поэтому я чувствую необходимость внести свой вклад в популяризацию русского жестового языка, хотя бы такой небольшой.

— Если слово «глухонемой» оскорбительно, как называть людей с особенностями слуха наиболее корректно?

— Подходящие термины — «глухие» и «слабослышащие», если хочешь обобщить. При личном общении корректное слово зависит от того, кто все-таки перед тобой — глухой или слабослышащий. Еще есть формулировка «люди с понижением слуха» — но она довольно канцелярская.

— Давай вернемся к твоему проекту. Как ты узнал о жестовом пении и как родилась идея «ТишеБудды» ?

— Видео с жестовым пением — контент, на который я наткнулся в самом начале изучения РЖЯ. Это отдельный визуальный жанр: берется песня на вербальном языке, переводится на жесты. Не всегда с соблюдением грамматики РЖЯ, чаще на калькирующей речи.

Жесты подгоняются под ритмический рисунок, получается пластическая композиция.

Мне очень понравились эти видео, поэтому я решил, что тоже хочу делать такое вместе с друзьями. Для меня это стало личной историей, «ТишеБудды» фиксирует мои успехи в овладении РЖЯ.

— Какие именно видео тебя вдохновили?

— Их было очень много, но больше всего запомнились «Маяк» «Сплина» от уже упомянутой мной школы «Образ» и черно-белые «Самолеты» Земфиры от какой-то милой девушки. До сих пор люблю их пересматривать, потому что в жестах исполнителей есть та плавность, которой мне не хватает. Я и сейчас с удовольствием слежу за новыми работами в этом жанре. Из недавних было очень крутое видео по песне «Курьер» группы «Дайте танк (!)». Вообще, с бумом тиктока жестовое пение становится всё популярнее, меня это очень радует.

— Почему у твоего проекта такое название, какая у него история?

— Никакой. Я просто люблю звучные фразы.

— Твой проект появился в 2016 году, что было интересного на старте?

— По датам загрузки видео заметно, что какой-то строгой периодичности у работ нет, так было всегда. Я инициатор и организатор каждой съемки, без меня видео просто не может выйти. Множество других проектов, включая работу, отнимают возможность снимать видео постоянно — так всё обстоит сейчас, так было изначально.

Выпуск одного ролика занимает примерно неделю: перевод песни, репетиции, организация съемочного дня, съемка на пару часов и последующий монтаж. Сложно подобрать день, когда свободны и я, и операторка, сложно смонтировать приличное видео на слабом ноутбуке. Ничего интересного, мне кажется, это обычный процесс любой съемки, только на минималках.

— Проект изменился за время существования?

— Да. Первые видео сейчас, спустя много часов практики, смотреть невозможно, там и переводы плохие, и исполнение хромает, но у меня рука не поднимается их удалить — история же! За эти несколько лет у меня сильно изменилось эстетическое видение, я отошел от высоких контрастов к низким, от ярких цветов к пастельным, это отразилось на всех моих визуальных работах, в том числе и в проекте «ТишеБудды». Стал реже выпускать видео — времени после переезда стало меньше.

Бросать при этом не собираюсь — у меня изначально не было настроя выпускать по тысяче видео в неделю. Набрать темпы, конечно, было бы здорово, но это требует много ресурсов.

Надо выделять время на репетиции, делать более-менее корректный перевод, иногда даже искать деньги на аренду студии.

В общем, сейчас точно не потяну такое, поэтому планы развития такие: чилим и вайбим.

— Ты говоришь, что первые работы не очень удачные. А какие видео, наоборот, вызывают гордость? Что бы ты посоветовал из твоего посмотреть в первую очередь?

— Я очень люблю видео по «гори гори гори» Монеточки и «Твiтару» Palina. Во-первых, они были отлично отрепетированы, в них нет никаких косяков по ритму. Во-вторых, у обеих песен есть определенный социальный бэкграунд, связанный с периодами, в которые выходили работы, его было важно донести до глухих и слабослышащих. Песня Монеточки — про сибирские пожары, видео с песней Palina на белорусском вышло с хештегом #жывебеларусь. В-третьих, они чисто визуально мне кажутся самыми приятными из последних.

— Как ты выбираешь песни для видео? По популярности, по новизне или тебя просят что-то адаптировать подписчики?

— Я выбираю песни по принципу «О, классная песня, надо перевести». Иногда есть какой-то посыл, как с вышеупомянутыми видосами, иногда я просто чувствую, что красиво получится. Получается обычно красиво. Но порой не очень.

— От чего зависит красота перевода?

— Иногда не получается подобрать достаточно подходящие к ритму жесты, иногда по смыслу выходит чрезмерное упрощение. Красивый перевод — это точный перевод, гармония смысла и ритма. Он зачастую невозможен, особенно без консультаций с профессиональными переводчиками, которые нам доступны не всегда. Важно: при переводе специально подбираются жесты, которые были бы наиболее уместны не только в смысловом, но и в визуальном плане.

— Мне кажется, что песни с быстрым ритмом переводить сложнее всего. Или нет?

— Быстрые песни — это действительно сложно, стараюсь их пореже брать.

Еще часто приходится отказываться от идеи переводить песни с большим количеством метафор.

РЖЯ больше работает с буквальными значениями, чем с переносными, поэтому правильно и при этом ритмично перевести что-нибудь вроде «На три четверти мы состоим из слез» довольно сложно. Но бывает так, что снять видео ну очень хочется, как было с песней «Качели» группы «АлоэВера». Там при переводе многое было перефразировано и переведено не буквально. Например, вместо строчки «Не хотелось быть распущенной, а хотелось косы» я на жестовом пою что-то вроде «Не хотелось веселья, а хотелось покоя».

— Мне кажется, что жестовый язык, как и любой новый язык, при изучении меняет сознание. Заставляет ли он тебя смотреть на вещи под другим углом, искать новые связи слов и понятий?

— Да, в жестовом много такого интересного. Лексика РЖЯ, непосредственно жесты, образуется не совсем так, как лексика русского вербального. Часто жест основывается на каком-то коренном значении, которое в зависимости от контекста может быть переведено по-разному. Например, слова «сумма», «в общем», «итог» и «общий» переводятся одним жестом. Еще «здравствуйте» и «полезный», «обсуждать» и «проект», «ждать» и «сторожить», «мечта» и «сон» — много такого.

Как всегда в сравнении с вербальными языками, в жестовых проявляется еще и визуальная составляющая: жесты «опасность», «морковка» и «кухня», например, в РЖЯ содержат в себе детали жеста «нож».

Изучение жестового языка — прекрасная возможность на более чем наглядном материале обнаружить, что и с чем при словотворчестве связывают люди.

— Ты упомянул, что написал по РЖЯ магистерскую. Как она называлась? Как твои преподаватели восприняли такую тему?

— Магистерская у меня была по словам с количественным значением в РЖЯ и русском вербальном языке. Разные там «втроем», «пять часов», «толпа народу» и т. д. Я изучал, в чем схожи и чем различаются способы образования таких конструкций. Дописал я ее, если честно, стараниями и нервами моей научной руководительницы Татьяны Семеновны. Я учился в СПбГУ на направлении, которое никак не было связано ни с жестовыми языками, ни с сурдопедагогикой, ни с дефектологией. Моей специальностью были редактирование и критика. Тема действительно многих удивляла, но в итоге защитился на «отлично».

— Давай еще чуть-чуть про съемки. Твоя команда состоит из тебя и операторки, верно? Кто она?

— Да, нас два человека, я и операторка Вика Турчаненко. Вне проекта она работает учительницей русского языка и литературы и увлекается фотографией. К проекту она присоединилась, когда я спросил, не сможет ли она помочь снять видео — ей понравилось то, что получилось, и мы стали снимать вместе постоянно.

В Краснодаре нас было немного больше. Были Полина, Аня и Даяна, с которыми выходили совместные видео, были разные операторы и операторки: Люда, Настя, Богдан. Очень хорошие люди, с которыми было приятно работать, но проект переехал вместе со мной, потому и число людей в команде изменилось.

— Как вы работаете над визуальными деталями видео: фоном, цветами, постановкой света?

— Обычно у меня есть какая-то задумка в зависимости от настроения песни. Как правило, это однотонный фон или что-нибудь природное. Когда я понимаю, что хочу в видео, определяемся, снимаем в студии или нет. Это зависит еще и от погоды. Однажды мы снимали меня в легкой накидке в морозном декабре на улице и было тяжело, с тех пор стараемся так не делать. Подбираем подходящую студию, в определенный день приезжаем и снимаем. Вот и всё.

На самом деле, ужасно хочется чего-нибудь посложнее, но всё опять же упирается в ресурсы — материальные в основном. У нас нет стедикама, нет реквизита, нет ассистента, только голый энтузиазм, фотоаппарат и личные деньги. Очень надеюсь, что в будущем удастся найти силы для повышения уровня и выпуска более зрелищных видео.

— Проект некоммерческий, что вас мотивирует на работу?

— На работу нас мотивирую я — когда мне в голову взбредет, я пишу Вике, мы выбираем день и едем снимать.

Меня вдохновляет желание просто сделать что-нибудь классное, что понравится мне и Вике и, возможно, кому-нибудь еще. Когда это нравится кому-нибудь еще — это популяризирует жестовый, что очень круто.

Еще у нас есть постоянные зрители, которые ждут каждое видео и потом присылают приятные отзывы на них — это очень мило! Мы любим таких подписчиков.

— Посоветуй, пожалуйста, ресурсы, полезные для изучения РЖЯ.

— Про «Образ» я уже рассказал. В Москве работает театр неслышащих актеров «Недослов» — они ставят пластические спектакли и спектакли на жестовом, записи некоторых постановок можно найти на их ютуб-канале. Есть еще глухая девушка, профессиональная иллюстраторка Екатерина Авдейкина, рисует разные комиксы о жизни глухих в России, мне кажется, очень хороший контент. Ну и словарь тоже потребуется.

Фото: Maru Kuleshova и из личного архива Антона