Что на самом деле мешает развитию отношений России и Пакистана
«Haqeeqi Azadi! Haqeeqi Azadi!» (подлинная свобода) – скандируют вышедшие на улицы толпы сторонников Имран Хана, бывшего премьер-министра Пакистана, а ныне лидера партии «Движение за справедливость». В 2022 году он был отстранен от власти, но не оставляет попыток вернуть ее. В своих выступлениях он яростно обрушивается на правительство и стоящий за его спиной пакистанский военный истеблишмент. Конфликт экс-премьера и власти набирает обороты: Имран Хан прямо обвинил военное командование в причастности к покушению на его жизнь, но и сам оказался арестован по делу о махинациях с госимуществом.
Однако арест Имран Хана лишь сплотил его сторонников. Они верят, что их предводитель сможет не только избавить страну от «коррумпированных политических кланов Шарифов и Бхутто-Зардари», но и на международной арене будет действовать независимо, не обращая внимания на давление со стороны западных стран. Вот она – «haqeeqi azadi».
Одна из составляющих этой программы – развитие отношений с Россией. Долгое время эта тема находилась на задворках пакистанской внешнеполитической повестки. Но в последние годы ситуация стала стремительно меняться: стороны выработали общие подходы к глобальным и региональным политическим проблемам (в первую очередь на «афганском треке»), нарастили объемы торговли, запланировали совместные энергетические проекты и даже завели разговоры о возможности военно-технического сотрудничества (ВТС). Однако всего этого мало для качественного изменения российско-пакистанских отношений. С тем, что мир сейчас устроен несправедливо и это надо менять, согласно большинство развивающихся стран – здесь нет чего-то специфически российско-пакистанского. Не свидетельствует о радикальной смене внешнеполитической парадигмы Москвы и сотрудничество с Исламабадом в Афганистане. Через налаживание отношений с Кабулом Россия добивается обеспечения безопасности для своих союзников и партнеров в Центральной Азии – сближение с Пакистаном в данном контексте отвечает национальным интересам России в ближнем зарубежье и не подразумевает какого-либо переосмысления констант внешней политики в Южной Азии.
Иными словами, говорить о прогрессе в российско-пакистанских отношениях можно, но надо отдавать себе отчет, что отношения эти стартовали с очень низкой базы. Из-за того, что приоритетом считался диалог с Индией, пакистанское направление долгое время оставалось заброшенным. И сегодня некоторое оживление в этой сфере привлекает внимание ровно потому, что раньше здесь вообще ничего не происходило. Однако сотрудничество России и Пакистана остается ситуативным и лишено стратегического целеполагания. Поменять формат взаимодействия качественно, а не просто разнообразить его количественно так и не удалось.
На этом месте можно было бы грустно вздохнуть, решив, что ничего интересного на российско-пакистанском направлении нас не ждет. Но, к счастью, это ошибочный вывод. В последние годы перед странами открылись новые возможности. И материализовались они с самой неожиданной стороны.
Новая надежда
На протяжении последних двух десятилетий международный транспортный коридор «Север–Юг» воспринимался как дискриминационный по отношению к Пакистану проект. Индийцы не скрывали, что хотят использовать порт Чабар и территорию Ирана, чтобы наладить связи с центральноазиатскими республиками в обход Пакистана. Исламабад и Пекин не остались в долгу и принялись развивать конкурирующий проект в рамках инициативы «Пояс и путь» – Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК) с портом Гвадар. Строили его в том числе, чтобы замкнуть на себя внешнюю торговлю центральноазиатских республик.
Казалось, что конфронтационный характер двух проектов станет одной из констант регионального развития. Но к началу 2020-х ситуация изменилась: китайские элиты, по всей видимости, оказались недовольны замедлением развития КПЭК как из-за нехватки финансовых ресурсов в Пакистане, так и проблем обеспечения безопасности, в том числе китайских инженеров и рабочих. Пекину не пришлось долго искать альтернативу – Иран выглядел идеальным кандидатом на эту роль. Тегеран ответил взаимностью и выразил готовность интегрировать инфраструктурные проекты на своей территории в «Пояс и путь».
Пакистанским элитам вряд ли удастся повлиять на изменение стратегических приоритетов КНР, поэтому Исламабаду придется встраиваться в новую региональную конфигурацию. Если даже Нью-Дели воспринимает «сопряжение» МТК «Север–Юг» с инициативой «Пояс и путь» со сдержанным оптимизмом, то и Москве стоило бы приложить усилия, чтобы интегрировать Пакистан в проект с российским участием. Такой шаг, с одной стороны, отвечает интересам России по развитию инфраструктуры для переориентации экспорта своих товаров в страны Глобального Юга, а с другой – придает российско-пакистанским отношениям стратегический характер.
Совместное участие в инфраструктурном проекте дает возможность России и Пакистану заложить основу для долгосрочного взаимовыгодного сотрудничества. Если упустить ее, то отношения и впредь будут развиваться ни шатко ни валко, под аккомпанемент сетований на то, что традиционная ориентация на Индию мешает сближению с Пакистаном.
Автор – младший научный сотрудник Центра Индоокеанского региона ИМЭМО РАН