Новый русский космизм: от бутылки водки с кыштымским карликом к ракете с Юлией Пересильд

Любому поколению нужен свой миф. Гагарин, летавший в космос и не увидевший там Бога, создал для одной пятой суши новую религию, в которую советская империя преданно верила до последнего дня существования. Возрождением, казалось бы, уже неоперабельного культа этой осенью занялась Юлия Пересильд. Но если белозубый Гагарин в шлеме, словно нимбе вокруг головы, три десятилетия заменял Иисуса, то народная актриса с глазами, переполненными любовью и всепрощением, — чем не космическая Богоматерь. Вот и замкнулся в степях Казахстана сказочный круг героя. Ведь если и космос — то православный. Если Россия — то пышногрудая, с крестиком под скафандром.

Космос как послевкусие

Двадцать пять лет назад, в 1996 году, был соткан предыдущий миф, воспетый затем ключевым русским журналистом эпохи поиска себя посреди не пойми чего Андреем Лошаком. Алексеем Балабановым от профессии репортер. На днях я случайно вспомнил ту грустную историю, оказавшись в забытом городе Кыштыме на границе Челябинской и Свердловской областей, умирающем между закрытых атомных производств, чахнущем посреди райской красоты озер, бирюзовых от химических выбросов. Баунти. Ядерное наслаждение.

Именно Кыштым четверть века назад зафиксировал новую русскую сказку, мифологию лихих девяностых, чей культурный код оказался столь витиевато скроен из вырезок обложек «Спид-инфо», водочных этикеток, затасканных сторублевок и программ телепередач, выдранных из районной газеты. «Иван Семенович угощает голубцами с говном». «На Урале высадились инопланетяне».

В девяностые космос перестал быть предчувствием и превратился в фол последней надежды, в волшебника в голубом вертолете, который обязательно прилетит и подарит советскому пионеру ящик эскимо. Только волшебник этот — пришелец из неспроста столь популярного тогда сериала «Секретные материалы». В кого еще верить, если ни бога нет, ни власти? Светлое будущее потерялось, сгинуло где-то посреди палаток с кассетами, сигаретами поштучно, с жвачками то с наклейками с голыми бабами, полижи — увидишь сиськи, то с ответами на вопрос, что такое любовь. 

Маленький человек, микрозайм и макрокосм

Вот туда-то Алешенька и прилетел. Карлик. Маленький человек, но не чеховский, а другой, скорее из Достоевского, наделившего своего маленького героя способностью к рефлексии, возвысившего его маленькое горе до целой трагедии.

Когда Андрей Лошак снял свой ставший великой мистификацией и грустным культурологическим мемом фильм о кыштымском карлике, который прилетел и затерялся где-то посреди запойных галлюциногенных трипов героев репортажа, жители уральского городка страшно обиделись. Мол, показали нас забулдыгами, поверившими в инопланетянина. А мы не такие.

Когда пару дней назад я зашел в один из немногих местных ресторанов, то не нашел в меню алкоголя. «Мы совсем не пьющие», — укоризненно ответила официантка, словно до сих пор, десятилетия спустя переживая за тот сорокаградусный образ города.

Первым делом, оказавшись в нищающих провинциальных городах в глубинке, я смотрю на вывески. То ли остановка, то ли торговый центр, стихийно собранный из прислонившихся друг к другу ларьков на центральной площади Кыштыма. Из четырех надписей три — про микрозаймы. Быстрые деньги на срочные нужды, превратившие своими дьявольскими процентами российских людей в вечных банкротов. Десять тысяч под 50 процентов уже завтра. Нет-нет, не подумайте. Мы совсем не пьющие.

Неподалеку от этой финансовой Мекки — неожиданно ухоженный кусок набережной. «Посмотрите, это же карлик», — сказал мой спутник, увидев посреди реки диссонирующий с контекстом современный памятник. Это в рамках Уральской биеннале в городе недавно установили арт-объект молодого современного художника Ивана Горшкова — скульптуру металлурга, у которого на плече расположилась так называемая «дразнилка», длинное бревно, использовавшееся в старину при выплавке меди. Кыштымцам памятник пришелся не по вкусу. Причем настолько, что директор закрытого уже пять лет как местного краеведческого музея, поддержанная православными активистами, накатала жалобу в прокуратуру. Не такой он, мол, наш кыштымский макрокосм.

Уезжая из города, я вспомнил еще один космический привет здешним местам. Зимой 2013-го небо над Челябинской областью, будто зарево от аварии комбината «Маяк» в середине прошлого века, озарил Чебаркульский метеорит. Просвистел и рухнул, разобранный на сувениры, которые до сих пор килограммами продают в местных сувенирных лавках. Интересно, из какого китайского пластика они сделаны спустя почти девять лет?

«Свет далеких планет нас не манит по ночам, он может нам только сниться», — заиграла на выезде из города «Дискотека Авария» в магнитоле. В новостях широко улыбалась идущая на поправку после «космической Одиссеи — 2021» Юлия Пересильд.

Больше текстов о культуре и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект «Сноб» — Общество». Присоединяйтесь