Политика, сошедшая с катушек

В каких конкретно словах описывать политическую ситуацию, в которой сейчас находится Грузия? Для меня, как человека, который несколько десятилетий пытается комментировать политические процессы Грузии в рамках принятой в политической науке терминологии, выбор адекватных выражений становится все сложнее. Возникает соблазн использовать скорее психиатрические термины. Конечно, политологи могут посчитать такой подход непрофессиональным, а психологи и психиатры будут протестовать с точки зрения политкорректности. Но иногда полезно оценивать явления с точки зрения обычного здравого смысла.


Такую реакцию вызывает поступок, выходка или, может быть, «перформанс» министра культуры Теи Цулукиани. Она вырвала микрофон у журналистки, которая пыталась задать ей вопрос, и заявила, что присвоила его и не собирается его возвращать, по крайней мере, до выборов. Затем она стала демонстративно издеваться над конкретной представительницей прессы и независимыми средствами массовой информации в целом.




Как это квалифицировать? Можно подходить с точки зрения права. Поступок госпожи министра был «грабежом средь бела дня». Микрофон – не просто символ, это – материальная ценность, он стоит денег, без него журналисты не могут осуществлять свою профессиональную деятельность. Уголовный кодекс здесь вполне применим. Пострадавшая телекомпания официально взывает к помощи компетентных органов, но пока безрезультатно.




Говорят еще, что действия министра были «аморальными» или «агрессивными». Но эти слова, даже если они формально правильны, недостаточно описывают суть происходящего. Политики испокон веков действовали аморально и агрессивно и иногда нарушали закон, но в большинстве случаев такие действия были вполне рациональны и вписывались в реально принятые нормы поведения их места и времени. Здесь что-то бóльшее. Возможно, правильнее просто сказать, что грузинская политика в последнее время сошла с катушек.


Может быть, правильнее назвать происходящее более серьезным словом «кризис»? Его значение тоже вызывает в нашей стране споры. Когда после выборов прошлого октября, оппозиция решила бойкотировать парламент, это, по «официальной» терминологии, посчитали началом политического кризиса; когда оппозиция благодаря медиации председателя Совета Европейского союза Шарля Мишеля приняла компромиссное решение и все-таки вошла в парламент, это было квалифицировано как, соответственно, завершение кризиса. Но многие не согласны с такой формулировкой, так как «завершение кризиса», по идее, означает возвращение к нормальности; но ту ситуацию, в которой мы находимся, назвать «нормальной» трудно. Это ощущение общей ненормальности важнее, чем то, присутствует оппозиция на заседаниях парламента или нет.


В чем же суть ненормальности? Экстравагантная выходка министра – часть истерики, в которую впала партия власти в своих отношениях с независимой прессой. Публичные высказывания всех без исключения представителей «Мечты» сводятся к тому, что, хотя массовое избиение журналистов ультраправыми молодчиками 5 июля формально подпадает под уголовный кодекс, сами журналисты тоже виновны в систематическом применении «психологического насилия» по отношению к представителям власти и церкви, так что их избиение как минимум психологически понятно. Один из спикеров «Мечты» Георгий Вольский, защищая микрофонный «перформанс» своего министра, сказал, что на самом деле Тея Цулукиани отобрала у журналиста нож, т. е. осуществила акт элементарной самозащиты. Если применять термины советского времени, журналисты – это однозначно идеологические враги, а избивающие их экстремисты – «социально близкие». Пусть последних иногда приходится сажать в тюрьму, все равно они – свои. На фоне такого умонастроения операция с отнятием микрофона выглядит логичнее.


Такое отношение к прессе тоже можно описать академическим термином: «авторитаризм». Но опять-таки это будет правильно, но не до конца. Политический режим Грузии принято называть не «авторитарным», а «гибридным», т.е. смешанным и, соответственно, труднопонятным. Независимые средства массовой информации в Грузии существуют и являются политической силой; власть с ними борется, но одновременно мирится с их присутствием.


Еще одно неполитологическое слово, которое приходит в этой связи на ум, – шизофрения, то есть раздвоение. В рядах «Мечты» не осталось людей, мыслящих в демократических категориях; их высказывания по отношению к журналистам по сути не отличаются от того, что говорят представители открыто авторитарных режимов. Но одновременно власти (читай – Бидзина Иванишвили) стараются сохранить иллюзию того, что они – истинные европейцы и демократы. Они хотели бы действовать, как Путин, но не могут. Пока.


Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции