Евгений Ройзман (фрагмент радио-эфира) // «Эхо Москвы», 14 июня 2021 года
07:22
Евгений Ройзман в программе «Личный приём»
ведущая: Ирина Воробьёва
звук (.mp3)
[Ирина Воробьёва:]
― Разумеется, спрашивают про расследование, которое на прошлой неделе выкатили «Insider» и «Bellingcat» про отравление Дмитрия Быкова. Что думает Евгений Ройзман? Удивился, не удивился, как это все воспринял?
[Евгений Ройзман:]
― У меня своя история, связанная с Димой Быковым. Накануне его отравления я был последним человеком, кто с ним разговаривал, здоровался, провожал. И вот когда с ним это произошло, мы не понимали. Еще не было отравления Навального. Мы не понимали. Включился больше всех в эту ситуацию Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой». С Быковым произошло ровно то же самое, что через год с небольшим произошло с Навальным ― он потерял сознание в самолете. И ему просто повезло ― яд был нанесен футболку. Диму бросило в жар, и он успел эту футболку снять. Ну и у него вес побольше. И вот большой его вес тоже сыграл положительную роль.
Никто не понимал, что произошло в то время. И первые подозрения после того, как Быков вышел из комы, появились у него самого. Ну и, пожалуй, самый первый, кто понял, что его отравили ― это Дмитрий Муратов. Он договорился с санитарным самолетом, лучшие специалисты полетели. И вдруг возле Уфы самолет попытались развернуть. И все было очень похоже на ситуацию с Навальным. А потом созвонились Дима Быков с Навальным, когда уже через долгое время Навальный вышел из комы. И у них ну просто вся симптоматика, все ощущения совпадали до мелочей.
И вот сейчас вот это расследование «Bellingcat» и «Insider» ― я знаю точно, что принимала участие еще «Новая газета» в этом ― показало, что летали за Быковым, когда он ездил по стране, те же самые люди, что и за Навальным. У меня нет никаких иллюзий. Я не мог в это верить. И я хватался за что угодно. Потому что Дима Быков ― один из крупнейших национальных поэтов. И отравить поэта в России ― это неслыханное злодеяние. И я не хотел в это верить. Я звоню Диме и говорю: «Дима, знаешь, говорят, что это диабет, кома диабетическая». Он мне говорит: «Ты что, дурак что ли? У меня нет диабета». Я говорю: «Дима, вдруг это алкоголь?» Он говорит: «Ты что, смеешься? Я год вообще не пью».
И у меня было понимание после Навального. Я увидел, что ровно то же самое. Но когда вышло расследование ― они просто разложили все по полочкам. У меня нет никаких иллюзий. Но мне очень нравится, интересно, как ведет себя сам Дима. Он говорит: «Я не хочу об этом говорить. Я не хочу об этом вспоминать». Но, вчера выйдя на лекцию в Ельцин Центре ― он читал замечательную лекцию по этике, ― он вдруг начал весело подпрыгивать и смеяться. И говорит: «Я вам показываю, что я живой». А потом когда его в лоб спросили, он говорит: «Покушение на меня говорит мне о том, что я на правильной стороне». То есть очень достойно сформулировал и не стал продолжать эту тему. Но у него понимание есть.
И я хочу сказать, что он не сломался, он не сдался. Это тот же самый Дима Быков. И в свое время мне понравилось, как я Муратову говорю, когда Дима впал в кому: «Смотри, нельзя, чтобы хоть что-то. У него в голове компьютер». Он говорит: «Какой компьютер? У него в голове цивилизация».
[Ирина Воробьёва:]
― Да, целая Вселенная.
[Евгений Ройзман:]
― Да. Дима Быков для русской культуры…
[Ирина Воробьёва:]
― Совсем связь заканчивается. Я просто вынуждена. Давайте переходить на телефон. Женя, я прошу прощения. Связи вообще почти нет. Тебя почти неслышно. <...> А можно в Скайп набрать Евгению, чтобы мы могли видеть видео? Он там внутри Скайпа выключит звук. Вот у нас есть по телефону Евгений Ройзман. Слышно меня?
[Евгений Ройзман:]
― Да, Ирин, конечно слышно.
[Ирина Воробьёва:]
― У меня вопрос про Быкова. Когда ты говорил, что нет иллюзий никаких ― это имелось в виду, что вот это расследование «Bellingcat» и «Insider» ни к чему не приведет? То есть люди, которых они обвиняют в попытке отравления, они не понесут наказание?
[Евгений Ройзман:]
― Ирин, на самом деле, иллюзий никаких нет именно в том, что его отравили. То есть у меня нет никаких иллюзий, потому что я в этой истории был с самого начала. И я видел, как она развивалась. Я видел, как по крупице собирается информация. Но а потом было расследование по Навальному, которое практически не оставило никаких лакун. Вдруг, когда те же самые люди появляются на тех же самых маршрутах, только с Димой Быковым, конечно нет иллюзий никаких. Расследования никакого не будет. Тоже не должно быть здесь никаких иллюзий. Но, знаешь, моим глазам свидетелей не надо. Зачем доказывать очевидное? Мне все понятно.
Единственное, что я переживаю за Диму, потому что это действительно достояние русской культуры. Я понимаю, почему так произошло. Даже расследование Навального для тех, кто у власти, да, им болезненно, им не нравится, когда их вытаскивают на божий свет. Но они это еще как-то могут пережить. А у них же желание остаться в учебниках истории, остаться в виде памятников. И вдруг появляется какой-то поэт, который в несколько слов может все это обнулить. А вес поэзии в русской культуре очень высок. И это остается на столетия. И я понимаю, какую он для них опасность вот такую представлял.
Но я надеюсь, что все будет хорошо. Бомба два раза в одну воронку не падает, я так думаю. Но а Диме Быкову я желаю доброго здоровья и долголетия творческого. И хочу сказать, если сейчас нас Дмитрий Быков слышит или кто-то ему может передать, я хочу сказать, что, Дима, тебя все любят и уважают, ты один из лучших русских поэтов. И пожалуйста, оставайся на ногах и оставайся с нами. И пусть у тебя все получается. И пусть у тебя задуманные книги получаются.
[Ирина Воробьёва:]
― Я думаю, тут многие подпишутся под этими словами. Но я-то совершенно точно подпишусь. Мы действительно все очень любим Дмитрия Быкова.
<...>
[Ирина Воробьёва:]
― С чем еще приходят сейчас на прием, кроме того, что нет денег, например, и все плохо?
[Евгений Ройзман:]
― Ирин, нет денег. Несмотря на это, человек 5 приходили. Одна женщина пришла, оставила 20 тысяч рублей. Приехала из Москвы в Екатеринбург на несколько дней, 20 тысяч рублей оставила. Принесли 500 рублей, 1000, 2000 за себя и за мужа. Вот несколько таких человек за день. Пришли хорошие ребята, там предложили помощь, здесь предложили помощь. Пришел парень и говорит: «У меня грузовик есть. Если что-то надо возить и так далее, на меня всегда рассчитывайте». Очень много людей с предложением помощи идут, потому что у людей что-то доброе в душе есть, и они хотят это как-то реализовать.
Кстати, знаешь, Дима Быков сказал красивую вещь. Он когда читал лекцию по этике, он говорит: «Что этика? Новая этика, старая этика… Этика ― это пустое. Есть такое выражение: этика сдаст, а эстестика вывезет. Это к тому, что зло красивым не бывает, зло всегда некрасиво». И я вынужден сейчас думать, думать, потому что это очень интересную мысль он высказал. Лекция, кстати, блестящая была. И вот видна и сила духа, и интеллект, и эрудиция. Приятно было. Народу очень много было. Вот на Диму пришло очень много народу.
― Разумеется, спрашивают про расследование, которое на прошлой неделе выкатили «Insider» и «Bellingcat» про отравление Дмитрия Быкова. Что думает Евгений Ройзман? Удивился, не удивился, как это все воспринял?
[Евгений Ройзман:]
― У меня своя история, связанная с Димой Быковым. Накануне его отравления я был последним человеком, кто с ним разговаривал, здоровался, провожал. И вот когда с ним это произошло, мы не понимали. Еще не было отравления Навального. Мы не понимали. Включился больше всех в эту ситуацию Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой». С Быковым произошло ровно то же самое, что через год с небольшим произошло с Навальным ― он потерял сознание в самолете. И ему просто повезло ― яд был нанесен футболку. Диму бросило в жар, и он успел эту футболку снять. Ну и у него вес побольше. И вот большой его вес тоже сыграл положительную роль.
Никто не понимал, что произошло в то время. И первые подозрения после того, как Быков вышел из комы, появились у него самого. Ну и, пожалуй, самый первый, кто понял, что его отравили ― это Дмитрий Муратов. Он договорился с санитарным самолетом, лучшие специалисты полетели. И вдруг возле Уфы самолет попытались развернуть. И все было очень похоже на ситуацию с Навальным. А потом созвонились Дима Быков с Навальным, когда уже через долгое время Навальный вышел из комы. И у них ну просто вся симптоматика, все ощущения совпадали до мелочей.
И вот сейчас вот это расследование «Bellingcat» и «Insider» ― я знаю точно, что принимала участие еще «Новая газета» в этом ― показало, что летали за Быковым, когда он ездил по стране, те же самые люди, что и за Навальным. У меня нет никаких иллюзий. Я не мог в это верить. И я хватался за что угодно. Потому что Дима Быков ― один из крупнейших национальных поэтов. И отравить поэта в России ― это неслыханное злодеяние. И я не хотел в это верить. Я звоню Диме и говорю: «Дима, знаешь, говорят, что это диабет, кома диабетическая». Он мне говорит: «Ты что, дурак что ли? У меня нет диабета». Я говорю: «Дима, вдруг это алкоголь?» Он говорит: «Ты что, смеешься? Я год вообще не пью».
И у меня было понимание после Навального. Я увидел, что ровно то же самое. Но когда вышло расследование ― они просто разложили все по полочкам. У меня нет никаких иллюзий. Но мне очень нравится, интересно, как ведет себя сам Дима. Он говорит: «Я не хочу об этом говорить. Я не хочу об этом вспоминать». Но, вчера выйдя на лекцию в Ельцин Центре ― он читал замечательную лекцию по этике, ― он вдруг начал весело подпрыгивать и смеяться. И говорит: «Я вам показываю, что я живой». А потом когда его в лоб спросили, он говорит: «Покушение на меня говорит мне о том, что я на правильной стороне». То есть очень достойно сформулировал и не стал продолжать эту тему. Но у него понимание есть.
И я хочу сказать, что он не сломался, он не сдался. Это тот же самый Дима Быков. И в свое время мне понравилось, как я Муратову говорю, когда Дима впал в кому: «Смотри, нельзя, чтобы хоть что-то. У него в голове компьютер». Он говорит: «Какой компьютер? У него в голове цивилизация».
[Ирина Воробьёва:]
― Да, целая Вселенная.
[Евгений Ройзман:]
― Да. Дима Быков для русской культуры…
[Ирина Воробьёва:]
― Совсем связь заканчивается. Я просто вынуждена. Давайте переходить на телефон. Женя, я прошу прощения. Связи вообще почти нет. Тебя почти неслышно. <...> А можно в Скайп набрать Евгению, чтобы мы могли видеть видео? Он там внутри Скайпа выключит звук. Вот у нас есть по телефону Евгений Ройзман. Слышно меня?
[Евгений Ройзман:]
― Да, Ирин, конечно слышно.
[Ирина Воробьёва:]
― У меня вопрос про Быкова. Когда ты говорил, что нет иллюзий никаких ― это имелось в виду, что вот это расследование «Bellingcat» и «Insider» ни к чему не приведет? То есть люди, которых они обвиняют в попытке отравления, они не понесут наказание?
[Евгений Ройзман:]
― Ирин, на самом деле, иллюзий никаких нет именно в том, что его отравили. То есть у меня нет никаких иллюзий, потому что я в этой истории был с самого начала. И я видел, как она развивалась. Я видел, как по крупице собирается информация. Но а потом было расследование по Навальному, которое практически не оставило никаких лакун. Вдруг, когда те же самые люди появляются на тех же самых маршрутах, только с Димой Быковым, конечно нет иллюзий никаких. Расследования никакого не будет. Тоже не должно быть здесь никаких иллюзий. Но, знаешь, моим глазам свидетелей не надо. Зачем доказывать очевидное? Мне все понятно.
Единственное, что я переживаю за Диму, потому что это действительно достояние русской культуры. Я понимаю, почему так произошло. Даже расследование Навального для тех, кто у власти, да, им болезненно, им не нравится, когда их вытаскивают на божий свет. Но они это еще как-то могут пережить. А у них же желание остаться в учебниках истории, остаться в виде памятников. И вдруг появляется какой-то поэт, который в несколько слов может все это обнулить. А вес поэзии в русской культуре очень высок. И это остается на столетия. И я понимаю, какую он для них опасность вот такую представлял.
Но я надеюсь, что все будет хорошо. Бомба два раза в одну воронку не падает, я так думаю. Но а Диме Быкову я желаю доброго здоровья и долголетия творческого. И хочу сказать, если сейчас нас Дмитрий Быков слышит или кто-то ему может передать, я хочу сказать, что, Дима, тебя все любят и уважают, ты один из лучших русских поэтов. И пожалуйста, оставайся на ногах и оставайся с нами. И пусть у тебя все получается. И пусть у тебя задуманные книги получаются.
[Ирина Воробьёва:]
― Я думаю, тут многие подпишутся под этими словами. Но я-то совершенно точно подпишусь. Мы действительно все очень любим Дмитрия Быкова.
<...>
[Ирина Воробьёва:]
― С чем еще приходят сейчас на прием, кроме того, что нет денег, например, и все плохо?
[Евгений Ройзман:]
― Ирин, нет денег. Несмотря на это, человек 5 приходили. Одна женщина пришла, оставила 20 тысяч рублей. Приехала из Москвы в Екатеринбург на несколько дней, 20 тысяч рублей оставила. Принесли 500 рублей, 1000, 2000 за себя и за мужа. Вот несколько таких человек за день. Пришли хорошие ребята, там предложили помощь, здесь предложили помощь. Пришел парень и говорит: «У меня грузовик есть. Если что-то надо возить и так далее, на меня всегда рассчитывайте». Очень много людей с предложением помощи идут, потому что у людей что-то доброе в душе есть, и они хотят это как-то реализовать.
Кстати, знаешь, Дима Быков сказал красивую вещь. Он когда читал лекцию по этике, он говорит: «Что этика? Новая этика, старая этика… Этика ― это пустое. Есть такое выражение: этика сдаст, а эстестика вывезет. Это к тому, что зло красивым не бывает, зло всегда некрасиво». И я вынужден сейчас думать, думать, потому что это очень интересную мысль он высказал. Лекция, кстати, блестящая была. И вот видна и сила духа, и интеллект, и эрудиция. Приятно было. Народу очень много было. Вот на Диму пришло очень много народу.