Герхард Шрёдер и Маттиас Варниг сообщили о невозможности продления своих полномочий в совете директоров «Роснефти»
В настоящее время Шрёдер не находится под санкциями, тогда как против Варнига были введены американские санкции – буквально за несколько часов до начала российской специальной военной операции. Теперь формальных санкций против Шрёдера скорее всего не будет – но неформальный остракизм остается. Комитет бундестага по бюджету решил прекратить финансировать бюро бывшего канцлера в бундестаге. В прошлом году расходы на сотрудников Шредера и их командировки составили 419 тысяч евро, расходы на аренду помещений и их меблировку не учитывались. Впрочем, это решение только подтверждает существующее положение дел – все сотрудники бюро Шрёдера прекратили работу еще в марте. Связывать свое имя с бывшим канцлером стало опасно для дальнейшей карьеры (теперь бывшие сотрудники Шрёдера продолжат работу в государственных структурах). Давление идет и на общественном уровне – в начале мая владелец ресторанчика, в котором Шрёдер с женой решили пообедать, отказал им в обслуживании. Так что выход из совета директоров «Роснефти» может помочь Шрёдеру избежать официальных санкций (которые могут привести к блокировке счетов), но не фактической изоляции.
Неясна пока судьба Карин Кнайсль – эксперта по внешней политике, занимавшей пост министра иностранных дел Австрии – и запомнившейся в этом качестве своим танцем с Владимиром Путиным (российский президент был почетным гостем на свадьбе австрийского министра). После отставки она также вошла в совет директоров «Роснефти» - депутаты Европарламента требуют ввести санкции и против нее.
Какова будет оценка деятельности Шрёдера в германской истории? Когда эмоции спадут, то историки отметят его вклад в эволюцию социал-демократии, которую он сделал более совместимой с современной рыночной экономикой (что, впрочем, привело к росту в партии левых настроений – сработал «эффект качелей»). Шрёдера сейчас называют в Европе «агентом Кремля» - но он был лишь самым последовательным представителем германской элиты, выступавшей за развитие отношений с Россией, в том числе для того, чтобы стимулировать ее к большей предсказуемости в политической сфере. И, разумеется, для стабильных поставок газа, важных для развития германской экономики. Такая точка зрения в германской элите долгое время была доминирующей.
Отличие Шрёдера как символа «восточной политики» Германии состояло в выстроенных личностных отношениях с российским президентом и в публичной роли «адвоката России», которую он принял, в том числе защищая собственный внешнеполитический курс, подвергавшийся в Германии все большей критике. Это выделяло его из ряда других статусных европейцев и американцев, входивших в состав советов директоров российских компаний. Однако лоббировать интересы России в Европе еще задолго до 24 февраля ему было крайне затруднительно, а в России к нему уже давно относились как к почетному отставнику – так что поездка Шрёдера в Москву в нынешнем марте не привела к каким-либо результатам. Но историки будут работать в спокойной обстановке – а в текущей политике господствуют эмоции.
Алексей Макаркин