Виктор Шендерович (радио-эфир) // «Эхо Москвы», 9 июня 2021 года

[Маша Майерс:]
― Здравствуйте вам. Вы успели прочитать расследование Инсайдера по отравлению Дмитрия Быкова. Какие вы испытали эмоции?

[Виктор Шендерович:]
― Никаких особенных эмоций. Потому что я это знал. Я знал, что Диму пытались отравить. Тут ведь другая интересная история. Мы догадывались, знали, вот получили подтверждение. Характерна реакция. Никто из той стороны не вышел на связь. Никто это не собирается опровергать. Когда такого рода обвинения не вообще, а поименные конкретные чудовищные просто игнорируются ― это только означает, что нечего сказать. Нечего ответить. Это явка с повинной. Как и в случае с Навальным. Это явка с повинной. Если немедленно после расследования…

[Маша Майерс:]
― Куда являются-то?

[Виктор Шендерович:]
― Нам являются. Это публичная явка с повинной. Что это в переводе на русский язык означает. Это означает, что: да, и что? Да, это были мы и что вы нам сделаете? Говорит власть. Ничего. Сидите тихо. Вы нам ничего не сделаете. А если кто-нибудь вякнет ― положим вниз лицом его. Посадим его. И под судом Соболь, которая пришла к убийце ― а убийца не под судом. И не счел нужным объясниться. И его начальство не сочло нужным объясниться. Это публичный демонстративный плевок в лицо и констатация того, что они на сегодняшний момент правы. Мы ничего не можем сделать. Две важные вещи следуют, если общим планом смотреть. Первое ― они убийцы. Второе ― мы ничего не можем с этим сделать.

[Маша Майерс:]
― Вы повторяетесь.

[Виктор Шендерович:]
― Ничего, это можно и в третий раз повторить и в пятый. Это очень важная композиция. Композиция почти как мне кажется беспрецедентная. Потому что, конечно, государственные убийцы были и при Сталине, и при Андропове и при ком угодно. Но такого, чтобы все знали, чтобы это было опубликовано, чтобы это было известно, чтобы миллионы людей, десятки миллионов людей об этом знали и это повисало как бы в воздухе, а дальше как ты так рассасывалось. Ну что живем дальше при убийцах.

[Маша Майерс:]
― Так это к нам вопрос может быть. Где эффект разорвавшейся бомбы. Где народное возмущение. Где крики в СМИ. Единым фронтом вставших на защиту граждан.

[Виктор Шендерович:]
― Нет никаких СМИ. Нет СМИ. В сегодняшних вечерних новостях 1-го, 2-го, 3-го, 4-го, какого угодно каналов ― ни следа об истории отравления Быкова. Просто не найдешь. Их не будет. Этого события не будет для десятков миллионов телезрителей. Для других десятков миллионов оно есть, но оно остается внутри.

[Маша Майерс:]
― Внутри чего?

[Виктор Шендерович:]
― Внутри человека. Оно гниет там, поскольку нет общественных механизмов, нет ни СМИ, ни выборов, подавлено протестное движение, уничтожены, персонально задавлены, сидят в тюрьме или вытолкнуты в эмиграцию те, кто пытались быть политиками в России. Сегодня в России нет политики. Все, кто пытались ― либо сидят, либо выгнаны вон из страны. Либо маргинализированы, либо куплены. Ничего четвертого. Это означает, что знание гниет внутри. Тут интересны наши внутренние рефлексии. Сегодня один мой друг в фейсбуке интеллигентный человек, скорее твоего поколения, чем моего, в ужасе от расследования, от информации по Быкову пишет: еще немного и я поверю, я полностью обрушен этим сообщением, еще немного и я поверю во взрывы домов. Пишет он.

[Маша Майерс:]
― В 1999-м?

[Виктор Шендерович:]
― Да. Я думаю, что же мешает нам поверить, какое знание о работе ВЧК, МГБ, КГБ, ФСБ, что нам мешает поверить во взрывы домов. Ясен ответ на этот вопрос. Нам мешает поверить ужас от того, что мы останемся наедине с этим твердым знанием. Что они это делали. Потому что пока этого знания нет, можно сказать: ну нет, ну кому нужно было, что вы, кому нужно было взрывать. Ну кому нужен Быков. Что вы. Можно как-то от себя это отпихивать. И оставаться в каком-то ладу с собой.