О чём умолчал Си Цзиньпин
Говоря о выдающихся успехах Коммунистической партии Китая, было бы несправедливо не вспомнить о той роли, которую сыграла в создании этой партии Советская Россия
Содержание выступления Председателя КНР, Генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпина 1 июля 2021 года на торжественном собрании по случаю празднования 100-летней годовщины образования КПК как нельзя лучше характеризует расхожее публицистическое клише «наш народ уверенной поступью шагает к намеченной цели».
Китайский лидер вновь подчеркнул, что стратегической целью развития страны является реализация «китайской мечты о великом возрождении китайской нации», соотносимая с выполнением задачи построения «социалистического модернизированного государства» к 100-летию образования КНР. На пути достижения этой стратегической цели КПК руководствуется соответствующими политическими установками, в числе которых Си Цзиньпин в частности назвал: «единство пяти направлений процесса созидания» как курс на построение «социализма с китайской спецификой в новую эпоху»: «экономическое созидание» – ключевое направление всего процесса созидания, «политическое созидание» – гарантия всего процесса созидания, «созидание культуры» – «душа» всего процесса созидания, «социальное созидание» – условие всего процесса созидания, «созидание экоцивилизации» – база всего процесса созидания; «четыре всесторонние задачи» как задачи КПК в процессе реализации «политики реформ и открытости», «построения социалистического модернизированного государства»: «задача построения общества достатка», соотносимая со 100-летием образования КПК, «задача всестороннего углубления реформ», «задача всестороннего управления государством на основании закона», «задача всестороннего управления партией на основе строгого соблюдения партийной дисциплины»; остаётся сегодня актуальным и политический призыв Си Цзиньпина к более чем 95 миллионам членов КПК и гражданам КНР, сделанный им пять лет назад в его речи по случаю 95-й годовщины образования КПК, – «быть твёрдо убеждённым в четырёх вещах»: «в правильности генерального курса на построение социализма с китайской спецификой», «в правильности теории социализма с китайской спецификой», «в правильности политической системы социализма с китайской спецификой», «в правильности культуры социализма с китайской спецификой».
Исторический аспект нынешнего выступления Си Цзиньпина исполнен пафоса жертвенности и борьбы китайского народа, чуть более столетия назад начавшего нелёгкий путь к своему «великому возрождению» на полуколониальном этапе новой истории Китая, открытом «опиумной войной» 1840 года. При этом Си Цзиньпин особо подчёркнул, что идеи мира, согласия и гармонии, неизменно проходящие через всю более чем 5000-летнюю историю китайской нации, являются свидетельством миролюбия современного Китая, неприемлемости для него претензий на гегемонию.
Вместе с тем, восторгаясь подлинными успехами китайской нации, упорно и целеустремлённо преодолевающей трудности на пути к величию, было бы несправедливо не сказать о том, что современный Китай должен быть благодарен не только своему трудолюбивому и жертвенному народу, не только своей правящей партии, грамотно переосмысливающей пятитысячелетний управленческий опыт предков, но и той «канувшей в лету» стране, которая делала, причём, нередко бескорыстно, очень много и для создания партии китайских коммунистов, и для борьбы Китая за свою национальную независимость, и для старта Китая к экономическому процветанию.
В дни празднования в Китае 100-летия образования КПК вопросы, связанные с историей создания партии китайских коммунистов, особенно актуальны.
Современные китайские историки, например, профессор Института правительственного управления имени Чжоу Эньлая Университета Нанькай в городе Тяньцзинь Сюй Син, а также исследователь НИИ новой истории Академии общественных наук Китая Ли Цзягу, прямо говорят о влиянии Октябрьской революции в России и Коминтерна на создание КПК, о чём было провозглашено на 1-м съезде этой партии, открывшемся в 20 часов 23 июля 1921 года на территории французской концессии в Шанхае в доме марксиста Ли Ханьцзюня по улице Ванчжилу.
Как отмечал Мао Цзэдун:»Залп Октябрьской революции донёс до нас идеи марксизма-ленинизма. Октябрьская революция, которая помогла всему миру, помогла и передовым людям в Китае, дала им возможность сделать пролетарское мировоззрение инструментом понимания судьбы собственной страны, переосмыслить собственные проблемы. Идти путём русских – вот какой вывод». Передовые китайские интеллигенты того времени, такие как Ли Дачжао, Чэнь Дусю, Цюй Цюбо, Мао Цзэдун, так говорили про Октябрьскую революцию: «Это новая эра мировой революции, новая эра пробуждения человечества, она, словно рассветный луч для нас в тёмном Китае, в безжизненном Пекине, словно маленькая яркая звёздочка в непроглядной тьме, озаряющая жизненный путь».
И в России и в Китае начала 20-го века социальные условия, в которых разворачивалось революционное движение, оказались схожи, – и там и там в обществе сохранялись феодальные отношения, господствовали бедность и в разной степени экономическая отсталость. Вот почему победа Октября в России привлекла внимание китайских идеологов и интеллектуалов, сподвигла их на переосмысление судьбы собственной страны, на постепенный отход от концепции «Британия и Америка наши учителя» и переход к концепции «Россия наш учитель».
Так, один из создателей КПК Ли Дачжао, с 1918 года профессор и заведующий библиотекой Пекинского университета, в своих работах и речах выступал с пропагандой идей социализма. К примеру, в работе «Сравнение французской и русской революций» он говорил о различной природе Октябрьской революции в России и Великой Французской революции, а в статье «Победа большевизма» рассматривал связь между завершением Первой мировой войны и Октябрьской революцией, приступив к анализу судьбы Китая с позиций пролетарского мировоззрения. Ли Дачжао горячо воспевал Октябрьскую революцию, называя её «новой эрой мировой революции, новой эрой пробуждения человечества» и патетически восклицал:»Отныне и повсюду будет реять победное знамя большевизма, повсюду будет триумф большевизма. Пробил час гуманизма! Взошла заря свободы! Мир будущего будет миром красного знамени!»
Усилиями таких прогрессивных интеллигентов, как Ли Дачжао, Чэнь Дусю, Ли Да, в Китае с 1918 года множилось число печатных изданий и публикаций, пропагандировавших идеи марксизма и Октября. Помимо журнала «Синь циннянь»/»Новая молодёжь» и пекинского еженедельника «Мэйчжоу пинлунь»/»Еженедельные обсуждения», марксистские статьи, а также переводы трудов Маркса, Энгельса, Ленина публиковались в «Цзюэу»/»Сознательность» – приложении шанхайской газеты «Шиши синьбао»/»Новая газета текущей политики», в «Цзинбао»/»Столичной газете» – приложении пекинской газеты «Чэньбао»/»Утренняя газета», в шанхайской газете «Чжунхуа синьбао»/»Китайской новой газете», в «Тяньцзинь сюэшэн ляньхэхуэйбао»/»Газете объединения студентов Тяньцзиня», в редактируемом Цюй Цюбо и Чжэн Чжэньдо печатном издании «Синь шэхуэй»/»Новое общество». Как сообщало 1 сентября 1921 года китайское «Народное издательство», на тот момент были изданы и готовились к изданию «целых 17 полных книг Ленина», а с учётом переводов трудов Ленина масштаб пропаганды ленинских идей в Китае не уступал тогда пропаганде идей Маркса и Энгельса.
Под влиянием сообщений об Октябрьской революции и пропаганды идей Октября передовые китайцы создавали объединения, нацеленные на исследования нового революционного общества в России. Так, в августе 1920 года в городе Чанша провинции Хунань Мао Цзэдун и Хэ Шухэн организовали «Общество исследования России», главной целью которого было «исследование всего, касающегося России». «Общество исследования России» поставило перед собой три задачи: проведя исследовательскую работу, издать серию книг о России; направить своих представителей в Россию для изучения ситуации на месте; поощрять совмещение своими представителями учёбы и работы в России. Многие китайские газеты писали тогда о задачах «Общества исследования России», например, пекинская «Чэньбао»/«Утренняя газета» в этой связи рассказывала о встречах в Шанхае с русскими Чжан Цзяная – ответственного работника Всекитайской федерации профсоюзов и публиковала информацию о маршруте следования в Россию, о финансовых расходах, связанных с такой поездкой, о сроках изучения в России тех или иных специальностей.
Помимо Чанша, сообщества, нацеленные на изучение России, возникали тогда и в других регионах Китая, к примеру, коммунистическая ячейка в провинции Гуандун организовала «Школу русского языка». Одно время в пекинском «Зале специальной подготовки по русскому языку» учился китайский публицист, пропагандист марксизма и один из создателей КПК Цюй Цюбо. В октябре 1920 года он принял решение отправиться в Советскую Россию и в период своего пребывания в РСФСР подготовил новостные сообщения для пекинской «Чэньбао»/«Утренней газеты» общим объёмом 160 тысяч иероглифов, а также два сборника – «Путевые записки о новой России» и «Впечатления о красной столице». Цюй Цюбо стал первым из Китая, изучавшим революционную ситуацию непосредственно в Советской России, позднее он был первым китайцем, приглашённым преподавать в московском Коммунистическом университете трудящихся Востока.
Позитивному восприятию в Китае идей Октябрьской революции также способствовала политика РСФСР того времени на китайском направлении.
26 февраля 1918 года официальные дипломатические отношения между Китайской Республикой и РСФСР были расторгнуты, консульские связи при этом сохранились.
25 июля 1919 года Советское правительство опубликовало «Обращение Совета Народных комиссаров к китайскому народу и правительствам Северного и Южного Китая», более известное как «Первая Декларация Карахана» – по фамилии замнаркоминдел РСФСР Карахана Л.М.. Об этом событии было рассказано 14 сентября 1919 года в статье Дай Цзитао «Политика двух правительств России в отношении Китая» на страницах прогрессивного шанхайского еженедельника «Синци пинлунь»/»Итоги недели». Однако из-за блокады Советской России державами Антанты «Обращение» было официально передано китайскому правительству в Пекине только в марте 1920 года, а его полный текст был опубликован в китайской прессе в апреле 1920-го. Так, 5 апреля 1920 года шанхайская газета «Миньго жибао»/»Республика» опубликовала полный текст «Обращения» с подзаголовком «Оригинальный текст ультиматума рабоче-крестьянского правительства», правда, уже 14 апреля подзаголовок был изменён на «Китайский народ и извещение рабоче-крестьянского правительства России». «Первая Декларация Карахана» нашла горячий отклик в Китае, в Совнарком РСФСР шли телеграммы со словами благодарности от представителей всех слоёв китайского общества, а последователь Сунь Ятсена Чэнь Цзюнмин написал письмо В.И.Ленину, приветствуя советское «Обращение» и выражая благодарность по этому поводу.
27 сентября 1920 года правительство РСФСР опубликовало «Вторую Декларацию Карахана» – «Ноту Народного Комиссариата иностранных дел РСФСР Министерству иностранных дел Китая», в которой было сказано следующее:»Полагаем все договора, заключённые с Китаем прежними российскими правительствами, недействительными, отказываемся ото всех территорий, ранее захваченных у Китая, ото всех российских концессий на территории Китая, от всего, что было подло захвачено у Китая царским правительством и российской буржуазией, и безвозмездно, навечно возвращаем Китаю».
«Нота», как и предыдущее советское «Обращение», вызвала горячий отклик в Китае. В китайской печати решение правительства РСФСР единодушно называли «беспрецедентным в истории человечества», «предтечей справедливости и гуманности», само правительство Советской России образно сравнивали с «юной девочкой, стремящейся к справедливости и гуманности», а рабочих, крестьян и солдат Советской России называли «самой дорогой сердцу частью мирового человечества».
Всё потому, что оба эти документа, и «Обращение» 1919 года, и «Нота» 1920 года, по сути дела «переворачивали на 180 градусов» предшествующую китайскую политику Государства Российского. В 1919 и в 1920 годах ради того, чтобы оторвать полуколониальное Пекинское правительство от держав Антанты, установить с ним нормальные дипломатические отношения и таким образом укрепить международные позиции РСФСР на Дальнем Востоке, правительство Советской России фактически заявило об отказе от диалога с Китаем с традиционной позиции безусловного отстаивания российских национальных интересов и о переходе к политике уступок и компромиссов, что, кстати, в традиционном ханьском национальном сознании воспринимается как недостойный конфуцианского «благородного мужа», а следовательно не вызывающий внутреннего уважения отход от собственных принципов ради сиюминутной выгоды. Собственно то же самое произошло в отношениях Государства Российского с Китаем много позже, 70 лет спустя, когда ради нормализации межгосударственных отношений и элементарного добрососедства поздний СССР в 1989 году пошёл на военно-политические уступки Китаю, выполнив его условия по устранению так называемых «трёх больших препятствий». Принципиальная разница между событиями 1919-1920 годов и 1989 года заключалась в том, что РСФСР/СССР в 20-х годах 20-го века довольно быстро «скомкали» свои обещания Китаю и вернулись на державные позиции в отношениях с ним. Так, по данным китайского историка Ли Цзягу уже 31августа 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) направило диппредставителю РСФСР в Китае А.А.Иоффе, в тот момент проводившему переговоры с Пекинским правительством, следующее указание:»ЦК полагает, что на переговорах с Китаем недопустимо буквально ссылаться на положения двух Деклараций 1919 и 1920 годов, поскольку в то время Китай должным образом на них не отреагировал». Поздний же СССР в конце 80-х – начале 90-х уступил Китаю и, как уже сказано, по конфуцианским меркам «потерял лицо», а его правопреемник РФ благополучно унаследовала политику подстраивания под внешнеполитическую специфику «стратегического партнёра», «разбавляя» таковое подстраивание стремлением к обретению тактических выгод из отношений с Китаем.
Тогда же, в 1920 году, Китай естественно не отказывался от внешнеполитического «подарка» России, в связи с чем правительство в Пекине отреагировало на советскую «Ноту» следующим образом:»Правительство Китая надеется как можно скорее приступить к непосредственному обсуждению перечисленных вопросов». (См. «Телеграмма Министерства иностранных дел генеральному консулу в Москве Чэнь Гуанпину», 11 февраля 1921 года, «Документы китайско-российских встреч», раздел 2, «Документы китайско-российских сношений», стр.12).
«Подарок», сделанный в 1919-1920 годах РСФСР Китаю, был действительно весомым, ибо речь шла в том числе о переговорах относительно аннулирования «Пекинского трактата» от 14 ноября 1860 года, согласно которому к России отходила обширная территория Приморья, относительно выхода Советской России из «Заключительного протокола» от 7 сентября 1901 года, согласно которому Россия в частности имела право на получение от Китая контрибуции за ущерб, причинённый ей в ходе восстания ихэтуаней, относительно выхода Советской России из всех русско-японских соглашений, конвенций и договоров по Китаю, заключённых в период с 1907 по 1916 годы: Соглашение от 30 июля 1907 года по общеполитическим вопросам в частности определяло Северную Маньчжурию как российскую сферу влияния; Соглашение от 4 июля 1910 года в частности обязывало Японию не нарушать «специальные интересы» России в Северной Маньчжурии; Конвенция от 8 июля 1912 года в частности определяла границу российского и японского влияния во Внутренней Монголии по пекинскому меридиану, при этом западная часть Внутренней Монголии оказывалась в российской сфере влияния; Договор от 3 июля 1916 года в частности предусматривал недопущение установления в Китае политического господства третьей державы, враждебной России и Японии.
Ряд современных историков, и в Китае, и за его пределами, убеждены, что одной только пропаганды идей Октябрьской революции в Китае и «приятной» Китаю внешней политики молодой Советской России в 1919 и в 1920 годах было недостаточно для воодушевления китайских марксистов на организационное оформление КПК в июле 1921 года, и что непосредственную роль в создании КПК сыграли спецпредставители из Советской России.
Так, в канун 90-летия образования КПК 28 июня 2011 года на китайскоязычном новостном нематериковом сайте «Аполло» www.aboluowang.com был размещён материал, в котором сообщалось, что споры историков по поводу того, каким образом была создана КПК, не утихают до сих пор: учёные из рядов КПК убеждены, что КПК подготовила свой 1-й съезд самостоятельно, тогда как целый ряд других историков полагают созыв 1-го съезда КПК результатом усилий представителя ИККИ Маринга (голландца Хендрикуса Сневлита) либо «разведчика из Советской России» Никольского (В.А.Неймана), либо их обоих вместе.
По поводу Никольского сайт «Аполло» сообщал, что его роль в создании КПК несколько прояснилась благодаря работе российских и монгольских учёных. В Китай Никольский был направлен по линии Дальневосточного секретариата Коминтерна и перед ним, «на самом деле разведчиком», были поставлены основные задачи -- совместно с Марингом помочь китайским марксистам подготовить и провести 1-й съезд КПК и передать денежные средства сотрудникам Коминтерна в Китае, а также работавшим там советским коммунистам.
Что касается Маринга, то, как следует из информации на сайте «Аполло», делегаты 1-го съезда КПК Дун Биу и Ли Да в своё время утверждали, что до его (Маринга) приезда в Китай для подготовки съезда ничего не делалось.
Однако по данным китайского историка, профессора Восточно-Китайского педагогического университета Ян Куйсуна Маринг 11 июля 1921 года представил в ИККИ доклад, в котором в частности сообщал, что после приезда в Шанхай весной 1920 года представителя РКП(б) Г.Н.Войтинского (Зархина) «китайские коммунисты под руководством товарища Чэнь Дусю, много лет являвшегося главным редактором журнала «Синь циннянь»/«Новая молодёжь», создали свою организацию. Эта организация имела ячейки в 7-8 городах, но после отъезда Войтинского из Китая ассигнований больше не стало, и деятельность ячеек пришлось прекратить».
О роли Войтинского в деле организации КПК в частности сообщает китайский историк Сюй Син. По его словам Войтинский (по-китайски его звали У Тинкан) прибыл в Китай в апреле 1920 года по направлению иностранного отдела Владивостокского сектора Дальневосточного бюро РКП(б) для изучения революционной ситуации, возникшей с началом «движения 4 мая» 1919 года. Вместе с Войтинским в Китай прибыли его супруга М.Ф.Кузнецова, И.К.Мамаев и член РКП(б) китаец Ян Минчжай. После встреч с Ли Дачжао в Пекине и с Чэнь Дусю в Шанхае, сообщает Сюй Син, Войтинский пришёл к выводу, что в Китае может быть создана коммунистическая партия, и его мнение «в определённой степени способствовало созданию КПК». Весной 1921 года, оказав помощь в создании коммунистической ячейки в Шанхае, Войтинский убыл в Россию.
По словам Сюй Сина в июне 1921 года, то есть уже после убытия Войтинского в Россию, в Шанхай прибыли Маринг и Никольский, которые оказали непосредственную помощь в проведении 1-го съезда КПК и в налаживании сотрудничества созданной КПК с Гоминьданом. В Шанхае, рассказывает Сюй Син, Маринг и Никольский установили связь с членами действовавшей там коммунистической ячейки Ли Да и Ли Ханьцзюнем. По воспоминаниям Ли Да именно Маринг и Никольский предложили созвать всекитайский съезд коммунистов и провозгласить на нём создание Коммунистической партии Китая. После этого разговора Ли Да послал письма во все региональные коммунистические ячейки с предложением направить на съезд в Шанхай по два делегата от каждой ячейки. Согласно архивным документам, сообщает историк Сюй Син, открытие съезда было назначено на 20 июня, однако фактически съезд начал свою работу 23 июля 1921 года, когда в Шанхай добрались делегаты из Пекина, Ханькоу, Гуанчжоу, Чанша, Цзинани и из Японии. Маринг как представитель ИККИ и Никольский как представитель Дальневосточного секретариата Коминтерна присутствовали на съезде.
Ещё одним направлением помощи из Советской России в деле создания КПК было содействие в подготовке китайских коммунистических кадров. Так, в сентябре 1920 года коммунистическая ячейка в Шанхае поручила члену «группы Войтинского» Ян Минчжаю возглавить местную «Академию иностранных языков», одной из задач которой являлась подготовка китайских студентов к поездке на учёбу в РСФСР. Большинство студентов «Академии» были китайскими коммунистами, преподавали главным образом члены шанхайской коммунистической ячейки и педагоги из России. Например, русский язык в «Академии» преподавали Ян Минчжай и супруга Войтинского Кузнецова. В «Академии» упор делался на изучении русского языка и базовых знаний теории социализма, таким образом, как отмечает историк Сюй Син, это учебное заведение стало «колыбелью» для китайских коммунистов, направлявшихся на учёбу в Советскую Россию. В период с марта по май 1921 года шанхайская «Академия иностранных языков» направила на учёбу в РСФСР три группы студентов, в числе которых были ставшие впоследствии видными деятелями КПК и КНР Лю Шаоци, Жэнь Биши, Ло Инун, Сяо Цзиньгуан.
Современный китайский историк Сюй Син обращает внимание и на то, что создание КПК происходило в соответствии с ленинскими идеями и принципами партийного строительства, под руководством Коминтерна (Третьего Интернационала) и без негативного влияния Второго Интернационала.
Так, ещё до образования КПК Коминтерн привлекал китайских марксистов к своей деятельности. Например, на проходившем в Петрограде с 19 июля по 7 августа 1920 года Втором Конгрессе Коминтерна официальными делегатами от Китая были Лю Шаочжоу и Ань Эньсюэ, а делегатами без решающего и совещательного голоса – первые китайские студенты в Советской России.
Ещё до 1-го съезда КПК издаваемый шанхайской коммунистической ячейкой ежемесячник «Коммунистическая партия» опубликовал на своих страницах десятки статей и заметок по вопросам партийного строительства. В 1920-1921 годах принципы партийного строительства обсуждали такие китайские марксисты, как Ли Дачжао, Чэнь Дусю, Мао Цзэдун, Цай Хэсэнь, Дун Биу, Чжан Шэньфу, Ли Ханьцзюнь.
В апреле 1918 года в городе Чанша Мао Цзэдун и Цай Хэсэнь создали «Учёное общество «Обновление народа», под редакцией которого вышел сборник «Переписка членов «Учёного общества «Обновление народа», включавший 38 писем, написанных и полученных Мао Цзэдуном и 14 писем, написанных и полученных Цай Хэсэнем, с рассуждениями по теме партийного строительства. Рассуждая о сущности будущей китайской коммунистической партии, авторы этих писем говорили о том, что такая партия будет «зачинателем, вождём, авангардом, боевым отрядом революционного пролетарского движения, нервным центром пролетарского движения». Например, в письме Мао Цзэдуну Цай Хэсэнь говорил:»Считаю, что преобразования в Китае будут происходить в полном соотвествии с принципами и методами марксизма». В ответном письме Мао Цзэдун резюмировал:»Исторический материализм есть философская основа нашей партии...»
Отличительной особенностью процесса создания КПК историк Сюй Син называет то, что произошло это после банкротства идеологии социал-демократизма и ревизионизма Второго Интернационала, а в принятой на 1-м съезде КПК «Первой программе КПК» было сказано о необходимости «единения с Третьим Интернационалом» и содержался тезис о том, что «наша партия использует форму советов для организации трудящихся рабочих и крестьян, солдат, для пропаганды коммунизма и признаёт социальную революцию своей главной целью, решительно разрывая все связи с «жёлтой» (то есть с буржуазной, антимарксистско-антиленинской) интеллигенцией, с другими партиями и группировками подобного толка». В «Первой программе КПК» было также определено, что члены КПК обязаны признавать партийную Программу, и что «перед вступлением в наши ряды необходимо разорвать все связи с теми партиями, группировками и блоками, которые пытаются выступать против программы КПК».
***
Как сообщала 27 июня 2011 года «Бэйцзин жибао»/»Пекинская газета», судьба 13-и делегатов 1-го съезда КПК сложилась очень по-разному. Двое из них – Мао Цзэдун и Дун Биу последовательно участвовали в революционном движении в рядах КПК. Четверо – Чэнь Таньцю, Хэ Шухэн, Дэн Эньминь и Ван Цзиньмэй довольно рано умерли. Ещё двое – Ли Да и Ли Ханьцзюнь впоследствии вышли из рядов КПК, однако продолжали поддерживать с ней связь. Двое других – Лю Жэньцзин и Бао Хуэйсэн со временем перешли в оппозицию КПК, затем снова сблизились с ней, но повторно в КПК их уже не приняли. Ещё трое – Чэнь Гунбо, Чжоу Фохай и Чжан Готао со временем порвали с КПК полностью, причём, Чэнь Гунбо и Чжоу Фохай в период антияпонской войны перешли на сторону японских захватчиков и занимали правительственные должности в марионеточном государстве Ван Цзинвэя.
Автор: А.В. Шитов
