Швеция и Россия: экологические проблемы как повод подружиться
0
Вопреки некоторым политическим разногласиям у России и Швеции есть отличные перспективы для дальнейшей диверсификации сотрудничества и реализации новых проектов в различных сферах. Об этом и многом другом читайте в нашем интервью с заместителем посла Швеции, начальником отдела экономики и торговли посольства Швеции в России Бьорном КАВАЛЬКОВЫМ-ХАЛЬВАРССОНОМ.
— Сегодня экономика Швеции отличается стабильностью: один из самых низких в Европе государственный долг, небольшая инфляция, прочная банковская система. Но так ведь было не всегда: в 1990-х годах страна переживала тяжелый финансовый кризис. Господин Хальварссон, благодаря чему Швеции удалось произвести перезагрузку и добиться таких потрясающих результатов?
— Да, в 1990 годах Швеция переживала трудные времена. Такая ситуация привела к пониманию того, что необходимо привести в порядок публичные финансы. Как следствие, потребовались реформа государственных финансов и перезагрузка всей экономической политики. Важной частью начавшихся преобразований, на мой взгляд, стало изменение подхода к формированию бюджета. Правительство, исходя из экономических прогнозов, сначала определяет общий объем бюджетных ресурсов на планируемый период (три года), а потом распределяет их между направлениями расходов. Таким образом, установив общий расходный потолок бюджета, наше правительство и парламент лишили себя возможности раздувать отдельные статьи расходов.
Важным элементом реформы стало решение об остановке роста государственного долга. Страна должна иметь возможность активно поддерживать экономику в те периоды, когда это необходимо. И конечно, немалую роль в достижении результатов сыграл провозглашенный принцип: кто может работать, тот должен работать. Правительство делало все для того, чтобы все трудоспособное население могло по максимуму участвовать в экономической деятельности страны.
— Установка предельного уровня государственных расходов, стремление к профицитному бюджету... Как удалось в эту схему вписать инвестиции в образование, здравоохранение, социальную сферу, которые вывели эти отрасли на очень высокий уровень? Ведь в Швеции в отличие от соседней Норвегии нет ни нефти, ни газа.
— Действительно, в период реформ правительство Швеции не только не отказалось от социальных обязательств, но и увеличило инвестиции в здравоохранение, образование и науку. Эти сферы были признаны приоритетными, и в них вкладывали необходимые ресурсы.
Экономика Швеции конкурентоспособна и диверсифицирована. Она сочетает в себе промышленное производство, высокие технологии и инновации. Для благосостояния нашей небольшой страны жизненно важен экспорт. Шведские компании поставляют за рубеж самый широкий круг товаров. В частности, мы экспортируем лес, железо, продукцию машиностроения и станкостроения. Сегодня важным направлением для экспорта становятся цифровые технологии и телекоммуникационные услуги. Вот это все и есть наше богатство.
— Какую роль в экономике Швеции играет малый и средний бизнес?
— В Швеции на 10-миллионное население приходится примерно 1,2 миллиона компаний, из которых 99,9 процента — малые и средние предприятия. Они создают примерно 60 процентов оборота продукции, услуг и добавленной стоимости в экономике и более 65 процентов рабочих мест. Да, в Швеции есть крупные компании, которые являются основой нашей экономики, тем не менее больше половины нашего благосостояния создают вот эти маленькие компании. И здесь перед нами стоит очень важная задача — помочь этим компаниям вырасти через экспорт, чтобы они стали такими, как Volvo, IKEA, Scania, AstraZenica и тому подобные.
Предприятия малого и среднего бизнеса традиционно работают на внутреннем рынке, при этом услуги, товары, продукты, которые они производят, могли бы пользоваться спросом во всем мире. Но предпринимателям, к примеру, северной Швеции зачастую трудно и страшно выйти даже на норвежский рынок, хотя мы практически говорим на одном языке и границы у нас открыты. Поэтому мы очень многое делаем для того, чтобы малые предприятия преодолевали некий порог и выходили на международный рынок. Шведский торговый и инвестиционный совет (Business Sweden) поддерживает такие компании, консультирует их и фактически выводит на международный рынок.
— В свое время правительству удалось остановить нарастание государственного долга и не взваливать обязанность выплат по нему на будущие поколения. А какова ситуация с долгами самих граждан? Актуальна ли для страны проблема закредитованности населения?
— Задолженность шведских хозяйств перед кредитными организациями достаточно высокая. В декабре 2019 года долг составлял 4,2 миллиарда крон*. Самым распространенным кредитом является ипотека. В отличие от других стран Европы у нас 64 процента населения владеют собственным жильем, из них более 80 процентов взяли кредит, чтобы купить свое жилье.
В последние годы Центральный банк Швеции высказывал обеспокоенность в связи с высокой долей закредитованности населения. Чтобы не слишком наращивать долг, был скорректирован — ускорен — процесс обязательной амортизации кредита. То есть, если сумма кредита составляет больше половины стоимости недвижимости, то ее амортизация составляет от одного до трех процентов в год в зависимости от уровня доходов. Мы должны быть уверены, что при росте ставок — сейчас они на уровне 1–2 процентов годовых — люди будут способны справиться с повышенной материальной нагрузкой.
— В Швеции внедрена одна из мощнейших антикоррупционных систем в мире. Расскажите, на чем она основывается?
— В основе антикоррупционной системы Швеции лежит культура нашей страны, многовековая традиция бюрократии, которая работает на граждан. У нас организована независимая и эффективная система правосудия, действенная работа полиции, прокуроров. И все это, что очень важно, подкрепляется высоким доверием граждан к правительству, государственным органам.
Еще одно преимущество нашей системы — высокий уровень прозрачности и доступности информации. У нас обеспечен общественный доступ к государственным документам. Фактически любой документ, касающийся государственной деятельности и государственных деятелей, может запросить каждый гражданин, журналист. Таким образом, не только наши правоохранительные органы отсекают коррупцию, но и общественность, в том числе свободные СМИ. Это создает такую среду, где возникают очень высокие риски для коррупционной деятельности. И вообще неприятие коррупции как образа мысли и образа действий, поведения глубоко сидит в сознании у шведов.
— Есть мнение, что шведы абсолютно доверяют своему правительству. Благодаря чему сложилось такое доверие и как правительство его поддерживает?
— Утверждать об абсолютном доверии я бы не стал, потому что его нет ни в Швеции, ни в какой-либо другой стране. Можно говорить о том, что его у нас больше, чем где-либо. Основывается это доверие на фундаментальном диалоге между властью и гражданами, который главным образом осуществляется через выборы. Партии, предлагающие решения, с которыми несогласно большинство граждан, не одерживают победу в следующих выборах. Кроме этого, повторюсь, у нас очень развита система коммуникации власти и общества через СМИ, чья классическая функция — информирование и прямой диалог с гражданами.
— Сказалась ли на доверии ситуация с коронавирусом? Шведы не обвинили свое правительство в неверной стратегии?
— Стратегия Швеции по противодействию коронавирусной инфекции нового типа в значительной степени основывалась как раз на доверии граждан к властям. У нас шла открытая дискуссия по поводу выбора стратегии. Мне кажется, некоторые наблюдатели за происходящим в Швеции извне упростили ситуацию. Были утверждения, что наши власти ничего не предпринимают для ограничения распространения коронавируса. Это совершенно ошибочное мнение. У нас были введены ограничения по количеству людей, которые могут посещать рестораны, магазины, по проведению массовых мероприятий, но они назывались рекомендациями. Были озвучены рекомендации по ношению масок в общественном транспорте и общественных местах. Предполагалось, что подавляющее большинство шведов будут соблюдать данные рекомендации. Вводить какие-либо запреты, а затем штрафы за их несоблюдение было ни к чему.
Да, в отличие от многих других стран у нас был более мягкий подход к ограничительным мерам, но говорить, что мы ничего не предпринимали, совершенно неправильно. Дискуссия о том, что надо было делать больше или меньше, идет и у нас, как, впрочем, в большинстве стран.
— Торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству России и Швеции не один десяток лет. Какие направления для расширения сотрудничества между нашими странами вы можете назвать сегодня наиболее перспективными?
— Я думаю, что перспективными являются вопросы устойчивого развития, переход к зеленой экономике, борьба с изменением климата. Эти три направления тесно связаны друг с другом, и здесь у нас есть общие интересы, вместе мы могли бы достичь тут хороших результатов. Возьмем, к примеру, исследования изменения климата в Арктике. Здесь нам предстоит очень многому научиться. Вопросы перехода к новым технологиям производства — в этой сфере российские и шведские компании обладают очень интересными решениями, которыми они могли бы поделиться друг с другом. Большой потенциал для сотрудничества наших стран я вижу в переходе на экологические (зеленые) производства. Многим российским компаниям, чтобы не только сохранить долю на европейском рынке, но и нарастить ее, еще предстоит большая адаптация под новый зеленый курс Евросоюза.
Мы плотно и успешно взаимодействуем в области здравоохранения, однако я думаю, что здесь наше сотрудничество можно и дальше углублять. Речь идет не только о бизнесе, но и об обмене опытом в разных областях. Например, в сфере первичного звена здравоохранения наши системы могут поучиться друг у друга.
Очень интересная область — инновационные и телекоммуникационные технологии. У нас есть и крупные компании в этой сфере, которые уже инвестируют в Россию, но есть достаточно много маленьких компаний, имеющих огромный потенциал. В условиях, когда мы движемся от сырьевой экономики к наукоемкой, это направление очень перспективно и здесь есть о чем говорить.
— Швеция — мировой лидер по вопросам экологии и переработки мусора. Если мне не изменяет память, до 90 процентов бытового мусора у вас подлежит переработке. Это один из самых высоких показателей в мире. Готовы ли вы продвигать свою политику осознанного потребления, сохранения природы в других странах?
— Сегодня мы перерабатываем уже более 99 процентов бытового мусора. Половина отходов поступает на мусоросжигательные заводы для выработки электроэнергии и тепла, другая часть вторично перерабатывается, и менее одного процента мусора отправляется на полигоны.
Но сегодня в вопросе управления отходами большое внимание также уделяется уменьшению общего количества мусора. Согласно нашим законам производители отвечают за весь жизненный цикл своего продукта — в том числе и за то, что с ним произойдет после использования. Это называется «расширенная ответственность производителя». В настоящее время такая система действует для семи товарных групп: упаковки, газетной бумаги, электрических и электронных товаров, батарей, шин, отслуживших свой срок автомобилей и фармацевтических препаратов. Производитель отвечает за сбор и переработку таких продуктов после окончания срока их службы, а также за финансирование этой схемы.
Вообще система управления отходами очень сложная и многокомпонентная, она требует системного подхода и последовательных решений. Реформа этой сферы занимает много времени, и в ней легко запутаться, поскольку здесь все взаимосвязано. Серьезно работать над вопросом переработки мусора Швеция начала еще в конце 1970-х годов, и до сегодняшнего дня эта тема стоит в повестке актуальных. Мы двигались небольшими шагами: создавали стимулы для перехода к раздельному сбору мусора, к его переработке, увеличивали плату за складирование на мусорных полигонах, вплоть до полных запретов, которые сегодня введены. Все это подталкивало к тому, чтобы отходы было выгоднее перерабатывать, а не складировать.
Мы давно принимаем делегации, которые приезжают в Швецию воочию посмотреть, как у нас решается вопрос переработки мусора. Шведское агентство по защите окружающей среды участвует в некоторых пилотных проектах в российских регионах (Волгоградской, Нижегородской областях) по разработке экологических планов по обращению с отходами и их переработке. Нам было приятно узнать, что, по данным опроса, проведенного Левада-центром в 2020 году, 41 процент россиян ассоциируют шведов с заботой об экологии и окружающей среде. Действительно, мы очень бережно относимся к природе. И стараемся представить наше видение решений экологических вопросов. Тут мы как исходим из собственной ответственности человека за будущее планеты, так и предлагаем системные глобальные решения. Например, конкретные инновации, которые можно использовать, чтобы сделать нашу жизнь более зеленой.
Подготовила О. В. ИЗУТОВА
*Курс шведской кроны к рублю на 23 марта 2021 года — 87,08 рубля за 10 SEK.
— Сегодня экономика Швеции отличается стабильностью: один из самых низких в Европе государственный долг, небольшая инфляция, прочная банковская система. Но так ведь было не всегда: в 1990-х годах страна переживала тяжелый финансовый кризис. Господин Хальварссон, благодаря чему Швеции удалось произвести перезагрузку и добиться таких потрясающих результатов?
— Да, в 1990 годах Швеция переживала трудные времена. Такая ситуация привела к пониманию того, что необходимо привести в порядок публичные финансы. Как следствие, потребовались реформа государственных финансов и перезагрузка всей экономической политики. Важной частью начавшихся преобразований, на мой взгляд, стало изменение подхода к формированию бюджета. Правительство, исходя из экономических прогнозов, сначала определяет общий объем бюджетных ресурсов на планируемый период (три года), а потом распределяет их между направлениями расходов. Таким образом, установив общий расходный потолок бюджета, наше правительство и парламент лишили себя возможности раздувать отдельные статьи расходов.
Важным элементом реформы стало решение об остановке роста государственного долга. Страна должна иметь возможность активно поддерживать экономику в те периоды, когда это необходимо. И конечно, немалую роль в достижении результатов сыграл провозглашенный принцип: кто может работать, тот должен работать. Правительство делало все для того, чтобы все трудоспособное население могло по максимуму участвовать в экономической деятельности страны.
— Установка предельного уровня государственных расходов, стремление к профицитному бюджету... Как удалось в эту схему вписать инвестиции в образование, здравоохранение, социальную сферу, которые вывели эти отрасли на очень высокий уровень? Ведь в Швеции в отличие от соседней Норвегии нет ни нефти, ни газа.
— Действительно, в период реформ правительство Швеции не только не отказалось от социальных обязательств, но и увеличило инвестиции в здравоохранение, образование и науку. Эти сферы были признаны приоритетными, и в них вкладывали необходимые ресурсы.
Экономика Швеции конкурентоспособна и диверсифицирована. Она сочетает в себе промышленное производство, высокие технологии и инновации. Для благосостояния нашей небольшой страны жизненно важен экспорт. Шведские компании поставляют за рубеж самый широкий круг товаров. В частности, мы экспортируем лес, железо, продукцию машиностроения и станкостроения. Сегодня важным направлением для экспорта становятся цифровые технологии и телекоммуникационные услуги. Вот это все и есть наше богатство.
— Какую роль в экономике Швеции играет малый и средний бизнес?
— В Швеции на 10-миллионное население приходится примерно 1,2 миллиона компаний, из которых 99,9 процента — малые и средние предприятия. Они создают примерно 60 процентов оборота продукции, услуг и добавленной стоимости в экономике и более 65 процентов рабочих мест. Да, в Швеции есть крупные компании, которые являются основой нашей экономики, тем не менее больше половины нашего благосостояния создают вот эти маленькие компании. И здесь перед нами стоит очень важная задача — помочь этим компаниям вырасти через экспорт, чтобы они стали такими, как Volvo, IKEA, Scania, AstraZenica и тому подобные.
Предприятия малого и среднего бизнеса традиционно работают на внутреннем рынке, при этом услуги, товары, продукты, которые они производят, могли бы пользоваться спросом во всем мире. Но предпринимателям, к примеру, северной Швеции зачастую трудно и страшно выйти даже на норвежский рынок, хотя мы практически говорим на одном языке и границы у нас открыты. Поэтому мы очень многое делаем для того, чтобы малые предприятия преодолевали некий порог и выходили на международный рынок. Шведский торговый и инвестиционный совет (Business Sweden) поддерживает такие компании, консультирует их и фактически выводит на международный рынок.
— В свое время правительству удалось остановить нарастание государственного долга и не взваливать обязанность выплат по нему на будущие поколения. А какова ситуация с долгами самих граждан? Актуальна ли для страны проблема закредитованности населения?
— Задолженность шведских хозяйств перед кредитными организациями достаточно высокая. В декабре 2019 года долг составлял 4,2 миллиарда крон*. Самым распространенным кредитом является ипотека. В отличие от других стран Европы у нас 64 процента населения владеют собственным жильем, из них более 80 процентов взяли кредит, чтобы купить свое жилье.
В последние годы Центральный банк Швеции высказывал обеспокоенность в связи с высокой долей закредитованности населения. Чтобы не слишком наращивать долг, был скорректирован — ускорен — процесс обязательной амортизации кредита. То есть, если сумма кредита составляет больше половины стоимости недвижимости, то ее амортизация составляет от одного до трех процентов в год в зависимости от уровня доходов. Мы должны быть уверены, что при росте ставок — сейчас они на уровне 1–2 процентов годовых — люди будут способны справиться с повышенной материальной нагрузкой.
— В Швеции внедрена одна из мощнейших антикоррупционных систем в мире. Расскажите, на чем она основывается?
— В основе антикоррупционной системы Швеции лежит культура нашей страны, многовековая традиция бюрократии, которая работает на граждан. У нас организована независимая и эффективная система правосудия, действенная работа полиции, прокуроров. И все это, что очень важно, подкрепляется высоким доверием граждан к правительству, государственным органам.
Еще одно преимущество нашей системы — высокий уровень прозрачности и доступности информации. У нас обеспечен общественный доступ к государственным документам. Фактически любой документ, касающийся государственной деятельности и государственных деятелей, может запросить каждый гражданин, журналист. Таким образом, не только наши правоохранительные органы отсекают коррупцию, но и общественность, в том числе свободные СМИ. Это создает такую среду, где возникают очень высокие риски для коррупционной деятельности. И вообще неприятие коррупции как образа мысли и образа действий, поведения глубоко сидит в сознании у шведов.
— Есть мнение, что шведы абсолютно доверяют своему правительству. Благодаря чему сложилось такое доверие и как правительство его поддерживает?
— Утверждать об абсолютном доверии я бы не стал, потому что его нет ни в Швеции, ни в какой-либо другой стране. Можно говорить о том, что его у нас больше, чем где-либо. Основывается это доверие на фундаментальном диалоге между властью и гражданами, который главным образом осуществляется через выборы. Партии, предлагающие решения, с которыми несогласно большинство граждан, не одерживают победу в следующих выборах. Кроме этого, повторюсь, у нас очень развита система коммуникации власти и общества через СМИ, чья классическая функция — информирование и прямой диалог с гражданами.
— Сказалась ли на доверии ситуация с коронавирусом? Шведы не обвинили свое правительство в неверной стратегии?
— Стратегия Швеции по противодействию коронавирусной инфекции нового типа в значительной степени основывалась как раз на доверии граждан к властям. У нас шла открытая дискуссия по поводу выбора стратегии. Мне кажется, некоторые наблюдатели за происходящим в Швеции извне упростили ситуацию. Были утверждения, что наши власти ничего не предпринимают для ограничения распространения коронавируса. Это совершенно ошибочное мнение. У нас были введены ограничения по количеству людей, которые могут посещать рестораны, магазины, по проведению массовых мероприятий, но они назывались рекомендациями. Были озвучены рекомендации по ношению масок в общественном транспорте и общественных местах. Предполагалось, что подавляющее большинство шведов будут соблюдать данные рекомендации. Вводить какие-либо запреты, а затем штрафы за их несоблюдение было ни к чему.
Да, в отличие от многих других стран у нас был более мягкий подход к ограничительным мерам, но говорить, что мы ничего не предпринимали, совершенно неправильно. Дискуссия о том, что надо было делать больше или меньше, идет и у нас, как, впрочем, в большинстве стран.
— Торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству России и Швеции не один десяток лет. Какие направления для расширения сотрудничества между нашими странами вы можете назвать сегодня наиболее перспективными?
— Я думаю, что перспективными являются вопросы устойчивого развития, переход к зеленой экономике, борьба с изменением климата. Эти три направления тесно связаны друг с другом, и здесь у нас есть общие интересы, вместе мы могли бы достичь тут хороших результатов. Возьмем, к примеру, исследования изменения климата в Арктике. Здесь нам предстоит очень многому научиться. Вопросы перехода к новым технологиям производства — в этой сфере российские и шведские компании обладают очень интересными решениями, которыми они могли бы поделиться друг с другом. Большой потенциал для сотрудничества наших стран я вижу в переходе на экологические (зеленые) производства. Многим российским компаниям, чтобы не только сохранить долю на европейском рынке, но и нарастить ее, еще предстоит большая адаптация под новый зеленый курс Евросоюза.
Мы плотно и успешно взаимодействуем в области здравоохранения, однако я думаю, что здесь наше сотрудничество можно и дальше углублять. Речь идет не только о бизнесе, но и об обмене опытом в разных областях. Например, в сфере первичного звена здравоохранения наши системы могут поучиться друг у друга.
Очень интересная область — инновационные и телекоммуникационные технологии. У нас есть и крупные компании в этой сфере, которые уже инвестируют в Россию, но есть достаточно много маленьких компаний, имеющих огромный потенциал. В условиях, когда мы движемся от сырьевой экономики к наукоемкой, это направление очень перспективно и здесь есть о чем говорить.
— Швеция — мировой лидер по вопросам экологии и переработки мусора. Если мне не изменяет память, до 90 процентов бытового мусора у вас подлежит переработке. Это один из самых высоких показателей в мире. Готовы ли вы продвигать свою политику осознанного потребления, сохранения природы в других странах?
— Сегодня мы перерабатываем уже более 99 процентов бытового мусора. Половина отходов поступает на мусоросжигательные заводы для выработки электроэнергии и тепла, другая часть вторично перерабатывается, и менее одного процента мусора отправляется на полигоны.
Но сегодня в вопросе управления отходами большое внимание также уделяется уменьшению общего количества мусора. Согласно нашим законам производители отвечают за весь жизненный цикл своего продукта — в том числе и за то, что с ним произойдет после использования. Это называется «расширенная ответственность производителя». В настоящее время такая система действует для семи товарных групп: упаковки, газетной бумаги, электрических и электронных товаров, батарей, шин, отслуживших свой срок автомобилей и фармацевтических препаратов. Производитель отвечает за сбор и переработку таких продуктов после окончания срока их службы, а также за финансирование этой схемы.
Вообще система управления отходами очень сложная и многокомпонентная, она требует системного подхода и последовательных решений. Реформа этой сферы занимает много времени, и в ней легко запутаться, поскольку здесь все взаимосвязано. Серьезно работать над вопросом переработки мусора Швеция начала еще в конце 1970-х годов, и до сегодняшнего дня эта тема стоит в повестке актуальных. Мы двигались небольшими шагами: создавали стимулы для перехода к раздельному сбору мусора, к его переработке, увеличивали плату за складирование на мусорных полигонах, вплоть до полных запретов, которые сегодня введены. Все это подталкивало к тому, чтобы отходы было выгоднее перерабатывать, а не складировать.
Мы давно принимаем делегации, которые приезжают в Швецию воочию посмотреть, как у нас решается вопрос переработки мусора. Шведское агентство по защите окружающей среды участвует в некоторых пилотных проектах в российских регионах (Волгоградской, Нижегородской областях) по разработке экологических планов по обращению с отходами и их переработке. Нам было приятно узнать, что, по данным опроса, проведенного Левада-центром в 2020 году, 41 процент россиян ассоциируют шведов с заботой об экологии и окружающей среде. Действительно, мы очень бережно относимся к природе. И стараемся представить наше видение решений экологических вопросов. Тут мы как исходим из собственной ответственности человека за будущее планеты, так и предлагаем системные глобальные решения. Например, конкретные инновации, которые можно использовать, чтобы сделать нашу жизнь более зеленой.
Подготовила О. В. ИЗУТОВА
*Курс шведской кроны к рублю на 23 марта 2021 года — 87,08 рубля за 10 SEK.