Войны микробов (часть II)
Шесть пунктов ЯЗОНа
Однако вернемся к повествованию полковника Эйнскофа. В докладе, подготовленном группой «JASON», было перечислено шесть направлений совершенствования биологического оружия. Вот их список.
Бинарное биологическое оружие.
Вирусы-невидимки.
Дизайнерские геномы.
Генная терапия как оружие.
Болезни, связанные с заменой хозяина.
Дизайнерские заболевания.
Что под этим подразумевается? Бинарное оружие состоит из заряда и взрывателя, и, согласно советским перебежчикам, эту идею выдвинули отечественные военные биологи. Суть ее такова. Берем, скажем, сибирскую язву, которая не обладает высокой, необходимой для массового поражения, летальностью. В нее вводим специально синтезированную плазмиду, то есть небольшую молекулу ДНК, существующую вне хромосом.
Она несет гены, резко повышающие летальность, например гены устойчивости к антибиотикам. Эта плазмида и послужит своеобразным взрывателем. Плазмиду соединяют с бактерией при сборе боеприпаса. Выгода очевидна: можно нарабатывать необходимые количества относительно безопасного материала, который станет очень опасным непосредственно перед применением, что снижает риски для рабочих. Более того, теоретически одну и ту же синтетическую плазмиду можно использовать для усиления заразности разных бактерий. В принципе, это вполне естественный механизм, ведь плазмиды часто присутствуют в бактериях, обеспечивая какие-то их функции. Очевидно, что для такого рода деятельности весьма важно изучать механизмы, которые делают бактерию более заразной и смертельной.
Спящие вирусы, по сути, служат разновидностью бинарного биооружия. Эта идея состоит в том, что в клетки организма человека, а то и в геном местной человеческой популяции каким-то способом внедряется вполне безобидный вирус. Тут нет ничего удивительного — ретровирусы составляют заметную часть нашего генома. Сделать это можно, например индуцировав эпидемию какого-то сильно заразного, но малолетального заболевания вроде КОВИД-19. Почему именно такого? Потому, что сильно летальный вирус быстро убьет заразившихся людей и не сможет широко распространиться. А затем в эту страну ввозится какой-то совершенно безвредный на первый взгляд препарат. Однако в его состав входит активатор введенного вируса, который на самом деле смертелен. И этот механизм вполне природный: вирус герпеса активируется при возникновении простудного заболевания.
Такого рода бинарное биооружие прекрасно заменяет гипотетическое этническое оружие и оказывается в прямом смысле оружием национальным: убивает людей по факту проживания на какой-то территории, ведь на другие территории препарат-активатор никто не ввозил. В определенной ситуации второго компонента и не надо, достаточно показать, что он есть и работает, а после этого выдвигать ультиматум. Это одна из древнейших методик: отравители нередко добивались своих целей, обещая дать противоядие жертве.
Интересным способом проведения подобной диверсии может стать массовая вакцинация импортным препаратом, особенно поставляемым как гуманитарная помощь. В этой связи как никогда важной становится способность государства изготавливать собственные вакцины: в них никаких опасных закладок точно не будет, все-таки геноцид собственного населения устраивают только безумцы.
Дизайнерские геномы — это предмет новой отрасли биотехнологии, синтетической биологии. Ее задача — синтезировать известные и неизвестные организмы по готовым генетическим чертежам. В принципе, такие чертежи доступны широкой публике, ведь уже расшифрованы геномы сотен, если не тысяч вирусов, бактерий, грибов и плазмид; многие из них опубликованы в открытых журналах или содержатся в общественных базах данных. Также известны и многие гены, отвечающие за устойчивость к антибиотикам или антивирусным препаратам. Теоретически, при создании искусственного боевого микроорганизма нужно всего лишь внедрить в него такие гены, или гены, усиливающие заразность, либо еще какие, необходимые для изготовления биологического боеприпаса, скажем, устойчивость к нагреву.
Идея синтеза боевого микроба казалась фантастической во время публикации работы полковника Эйнскофа, однако сейчас она перешла грань реальности. Например, из вполне доступных на рынке компонентов специалисты легко синтезировали вирус полиомиелита. Удалось восстановить и вирус испанки. Немало конспирологических теорий породила работа американских и китайских биологов из Мэриленда и Ухани по созданию химерных коронавирусов летучих мышей. То есть это направление открывает широкий простор для творчества биотеррористов.
К счастью для всех нас, геном вируса оспы гораздо сложнее, чем у полиомиелита, и пока его никто не синтезировал. Однако специалисты уже сейчас предупреждают, что этот геном ни в коем случае не должен стать достоянием общественности: в связи с прекращением оспопрививания именно оспу считают самым опасным биооружием массового поражения.
Впрочем, при всех перспективах синтетической биологии, она пока не дает шансов частным биотеррористам: создать боевой вирус на коленке не удается даже при высокой квалификации соучастников. Тем не менее государство или крупная корпорация вполне обладают необходимыми ресурсами.
К области дизайнерских геномов принадлежит и гипотетическое этническое оружие, убивающее людей с определенным генотипом. Генетики категорически отрицают возможность создания такого биооружия. По их мнению, дело в том, что генетическое разнообразие внутри популяций человека оказывается выше, чем при сравнении средних геномов разных популяций. То есть даже теоретически невозможно выбрать ту генетическую цель, ударив по которой можно уничтожить людей одного народа, не затронув другой. Впрочем, эти соображения нисколько не мешают проводить поиски патогенов, которые по-разному действуют на людей разного этнического или национального происхождения. Для человечества, конечно, желательно, чтобы эти поиски успехом не увенчались.
Большие возможности для создания биооружия в недалеком будущем дадут и современные методы редактирования генома взрослого человека, которые пытаются использовать для генетической терапии. Сама по себе идея прекрасна: заменить во всех клетках человека ген, приводящий к болезни, на здоровый и так решить проблему наследственных заболеваний, да и не только их. Впрочем этот метод позволяет провести и обратную замену — здорового гена на больной. Пока что неясно, возможно ли это делать скрытно и в массовом порядке. Однако внедрять вредную генетическую вставку во взрослых млекопитающих биотехнологи уже умели двадцать лет тому назад. Полковник Эйнскоф приводит пример изготовления вируса, который способен внедрять ген, снижающий иммунитет. Его ввели в организм мышей, и после этого животные, даже привитые от оспы, все равно погибли. Наверное, за прошедшее время в арсенале биотехнологов появились и более совершенные методы.
История с патогеном, который меняет хозяина, гораздо проще и оттого опаснее, чем с редактированием или синтезом генома. В природе подавляющее большинство вирусов тесно связаны со своим хозяином, который приспособился к ситуации за века совместного существования. Если они и представляют угрозу, так только виду-хозяину, а то и вовсе локальной популяции. Как правило, за пределы своих очагов болезни не выходят, а для других видов опасности не представляют.
Однако порой случаются несчастья: вирус оказывается способным поменять хозяина. И тогда возникает эпидемия, эпизоотия, а то и пандемия. Так, вирус лихорадки Западного Нила раньше жил в птицах, Эбола и коронавирус — в летучих мышах, хантавирус в грызунах, ВИЧ — в макаках, и никто их особо не замечал. Но вот обстоятельства сложились так, что эти вирусы научились поражать клетки человека и теперь стали объектами внимания и головной болью мировой системы здравоохранения.
Впрочем, приспособить какой-то вирус к заражению человека можно и сознательно, проведя генетическую модификацию. Более того, если этот вирус окажется связанным с мигрирующими животными, насекомыми или птицами, его без особых финансовых затрат можно распространить на сопредельную территорию. Надо только знать пути миграции и выяснить, способны ли птица или мышь как-то заразить человека. Ну а последствия даже не для военной машины, а для экономики страны от внезапно возникшей смертельно опасной вирусной болезни мы все прекрасно прочувствовали на собственном опыте 2019—2022 годов.
Именно поэтому изучение природных резервуаров вирусов, особенно с участием военных организаций, — палка о двух концах: с одной стороны эти работы позволяют понять будущего противника, а с другой — дают исходный материал, который может пригодиться для получения боевого средства. Особенно опасными результаты таких работ становятся при попадании в руки террористов, которые не связаны никакими документами и моральными обязательствами.
Впрочем, на проблему смены вирусами хозяев можно взглянуть и с другой стороны. Есть специалисты, которые прямо утверждают: все такие случаи в послевоенный период вовсе не случайность, а утечки из военных лабораторий. Например, подобную мысль можно найти в книге очередного отечественного перебежчика, Александра Кузьминова, «Биологический шпионаж: специальные операции советской и российской внешней разведки на Западе» (книгу издали в 2005 году в Великобритании, а рецензию на нее можно прочитать в журнале «Nature» от 4 августа 2005 года).
Наконец, биотехнологи будущего, возможно, окажутся способны создавать дизайнерские болезни. Зная взаимосвязи внутри организма, они станут оказывать на него такое воздействие, которое будет вызывать требуемые симптомы. Полковнику Эйнскофу пришли в голову лишь два примера — снижение иммунитета и запуск гипертрофированного роста тканей, по сути, формирование опухолей. К счастью, хоть это направление биовойны можно отнести на далекое будущее, все-таки человек не столь хорошо знает себя, чтобы придумывать болезни. Однако перед тем, кто видит цель и верит в себя, нет ничего невозможного.
На этих интересных образах возможного будущего пришла пора заканчивать краткий экскурс в проблематику войн микробов. Вывод же из него следует такой. Вся ситуация с биовойной отлично описывается известной строфой из севастопольского стихотворения Л.Н. Толстого: «Чисто писано в бумаге, да забыли про овраги, как по ним ходить». Казалось бы, есть отличная идея распространить болезнетворных микробов у неприятеля, чем вызвать крах и тыла, и фронта, нанести невосполнимые потери живой силе и системам снабжения. Причем цена победы мала, ведь болезнь распространяется сама, а свои вооруженные силы сберегаются: враг гибнет сам собой. Однако на практике оказалось, что нет ни достаточно болезнетворного агента, ни эффективных средств доставки, а вот средства противодействия имеются. Во всяком случае, если не рассматривать КОВИД-19 как проявление биовойны, никому за полтораста лет использования боевых микробов не удалось добиться ни дезорганизации тыла, ни ощутимых потерь армии противника. Если успехи и были, то у одиночных террористов или диверсантов-отравителей. В настоящее время разработка биологического оружия запрещена и пока нет никаких явных доказательств, что его кто-то разрабатывает; все возможные участники отмечают, что изучают опасные болезни и пути их распространения исключительно с мирными целями предотвращения эпидемий и противодействия потенциальным террористам.
Однако нет никакой уверенности, что сама идея приказала долго жить. Более того, биотехнологические исследования, став, по сути, работами в области технологии двойного назначения, в силу естественного хода событий создают базу для появления принципиально новых подходов к получению эффективного биологического оружия. Поэтому контроль за такого рода работами, даже если они продиктованы благими целями вроде предотвращения распространения опасных заболеваний, должен быть более строгим, нежели это следует из имеющихся государственных обязательств. Такой подход важен для, в прямом смысле слова, жизненных интересов человечества".
Однако вернемся к повествованию полковника Эйнскофа. В докладе, подготовленном группой «JASON», было перечислено шесть направлений совершенствования биологического оружия. Вот их список.
Бинарное биологическое оружие.
Вирусы-невидимки.
Дизайнерские геномы.
Генная терапия как оружие.
Болезни, связанные с заменой хозяина.
Дизайнерские заболевания.
Что под этим подразумевается? Бинарное оружие состоит из заряда и взрывателя, и, согласно советским перебежчикам, эту идею выдвинули отечественные военные биологи. Суть ее такова. Берем, скажем, сибирскую язву, которая не обладает высокой, необходимой для массового поражения, летальностью. В нее вводим специально синтезированную плазмиду, то есть небольшую молекулу ДНК, существующую вне хромосом.
Она несет гены, резко повышающие летальность, например гены устойчивости к антибиотикам. Эта плазмида и послужит своеобразным взрывателем. Плазмиду соединяют с бактерией при сборе боеприпаса. Выгода очевидна: можно нарабатывать необходимые количества относительно безопасного материала, который станет очень опасным непосредственно перед применением, что снижает риски для рабочих. Более того, теоретически одну и ту же синтетическую плазмиду можно использовать для усиления заразности разных бактерий. В принципе, это вполне естественный механизм, ведь плазмиды часто присутствуют в бактериях, обеспечивая какие-то их функции. Очевидно, что для такого рода деятельности весьма важно изучать механизмы, которые делают бактерию более заразной и смертельной.
Спящие вирусы, по сути, служат разновидностью бинарного биооружия. Эта идея состоит в том, что в клетки организма человека, а то и в геном местной человеческой популяции каким-то способом внедряется вполне безобидный вирус. Тут нет ничего удивительного — ретровирусы составляют заметную часть нашего генома. Сделать это можно, например индуцировав эпидемию какого-то сильно заразного, но малолетального заболевания вроде КОВИД-19. Почему именно такого? Потому, что сильно летальный вирус быстро убьет заразившихся людей и не сможет широко распространиться. А затем в эту страну ввозится какой-то совершенно безвредный на первый взгляд препарат. Однако в его состав входит активатор введенного вируса, который на самом деле смертелен. И этот механизм вполне природный: вирус герпеса активируется при возникновении простудного заболевания.
Такого рода бинарное биооружие прекрасно заменяет гипотетическое этническое оружие и оказывается в прямом смысле оружием национальным: убивает людей по факту проживания на какой-то территории, ведь на другие территории препарат-активатор никто не ввозил. В определенной ситуации второго компонента и не надо, достаточно показать, что он есть и работает, а после этого выдвигать ультиматум. Это одна из древнейших методик: отравители нередко добивались своих целей, обещая дать противоядие жертве.
Интересным способом проведения подобной диверсии может стать массовая вакцинация импортным препаратом, особенно поставляемым как гуманитарная помощь. В этой связи как никогда важной становится способность государства изготавливать собственные вакцины: в них никаких опасных закладок точно не будет, все-таки геноцид собственного населения устраивают только безумцы.
Дизайнерские геномы — это предмет новой отрасли биотехнологии, синтетической биологии. Ее задача — синтезировать известные и неизвестные организмы по готовым генетическим чертежам. В принципе, такие чертежи доступны широкой публике, ведь уже расшифрованы геномы сотен, если не тысяч вирусов, бактерий, грибов и плазмид; многие из них опубликованы в открытых журналах или содержатся в общественных базах данных. Также известны и многие гены, отвечающие за устойчивость к антибиотикам или антивирусным препаратам. Теоретически, при создании искусственного боевого микроорганизма нужно всего лишь внедрить в него такие гены, или гены, усиливающие заразность, либо еще какие, необходимые для изготовления биологического боеприпаса, скажем, устойчивость к нагреву.
Идея синтеза боевого микроба казалась фантастической во время публикации работы полковника Эйнскофа, однако сейчас она перешла грань реальности. Например, из вполне доступных на рынке компонентов специалисты легко синтезировали вирус полиомиелита. Удалось восстановить и вирус испанки. Немало конспирологических теорий породила работа американских и китайских биологов из Мэриленда и Ухани по созданию химерных коронавирусов летучих мышей. То есть это направление открывает широкий простор для творчества биотеррористов.
К счастью для всех нас, геном вируса оспы гораздо сложнее, чем у полиомиелита, и пока его никто не синтезировал. Однако специалисты уже сейчас предупреждают, что этот геном ни в коем случае не должен стать достоянием общественности: в связи с прекращением оспопрививания именно оспу считают самым опасным биооружием массового поражения.
Впрочем, при всех перспективах синтетической биологии, она пока не дает шансов частным биотеррористам: создать боевой вирус на коленке не удается даже при высокой квалификации соучастников. Тем не менее государство или крупная корпорация вполне обладают необходимыми ресурсами.
К области дизайнерских геномов принадлежит и гипотетическое этническое оружие, убивающее людей с определенным генотипом. Генетики категорически отрицают возможность создания такого биооружия. По их мнению, дело в том, что генетическое разнообразие внутри популяций человека оказывается выше, чем при сравнении средних геномов разных популяций. То есть даже теоретически невозможно выбрать ту генетическую цель, ударив по которой можно уничтожить людей одного народа, не затронув другой. Впрочем, эти соображения нисколько не мешают проводить поиски патогенов, которые по-разному действуют на людей разного этнического или национального происхождения. Для человечества, конечно, желательно, чтобы эти поиски успехом не увенчались.
Большие возможности для создания биооружия в недалеком будущем дадут и современные методы редактирования генома взрослого человека, которые пытаются использовать для генетической терапии. Сама по себе идея прекрасна: заменить во всех клетках человека ген, приводящий к болезни, на здоровый и так решить проблему наследственных заболеваний, да и не только их. Впрочем этот метод позволяет провести и обратную замену — здорового гена на больной. Пока что неясно, возможно ли это делать скрытно и в массовом порядке. Однако внедрять вредную генетическую вставку во взрослых млекопитающих биотехнологи уже умели двадцать лет тому назад. Полковник Эйнскоф приводит пример изготовления вируса, который способен внедрять ген, снижающий иммунитет. Его ввели в организм мышей, и после этого животные, даже привитые от оспы, все равно погибли. Наверное, за прошедшее время в арсенале биотехнологов появились и более совершенные методы.
История с патогеном, который меняет хозяина, гораздо проще и оттого опаснее, чем с редактированием или синтезом генома. В природе подавляющее большинство вирусов тесно связаны со своим хозяином, который приспособился к ситуации за века совместного существования. Если они и представляют угрозу, так только виду-хозяину, а то и вовсе локальной популяции. Как правило, за пределы своих очагов болезни не выходят, а для других видов опасности не представляют.
Однако порой случаются несчастья: вирус оказывается способным поменять хозяина. И тогда возникает эпидемия, эпизоотия, а то и пандемия. Так, вирус лихорадки Западного Нила раньше жил в птицах, Эбола и коронавирус — в летучих мышах, хантавирус в грызунах, ВИЧ — в макаках, и никто их особо не замечал. Но вот обстоятельства сложились так, что эти вирусы научились поражать клетки человека и теперь стали объектами внимания и головной болью мировой системы здравоохранения.
Впрочем, приспособить какой-то вирус к заражению человека можно и сознательно, проведя генетическую модификацию. Более того, если этот вирус окажется связанным с мигрирующими животными, насекомыми или птицами, его без особых финансовых затрат можно распространить на сопредельную территорию. Надо только знать пути миграции и выяснить, способны ли птица или мышь как-то заразить человека. Ну а последствия даже не для военной машины, а для экономики страны от внезапно возникшей смертельно опасной вирусной болезни мы все прекрасно прочувствовали на собственном опыте 2019—2022 годов.
Именно поэтому изучение природных резервуаров вирусов, особенно с участием военных организаций, — палка о двух концах: с одной стороны эти работы позволяют понять будущего противника, а с другой — дают исходный материал, который может пригодиться для получения боевого средства. Особенно опасными результаты таких работ становятся при попадании в руки террористов, которые не связаны никакими документами и моральными обязательствами.
Впрочем, на проблему смены вирусами хозяев можно взглянуть и с другой стороны. Есть специалисты, которые прямо утверждают: все такие случаи в послевоенный период вовсе не случайность, а утечки из военных лабораторий. Например, подобную мысль можно найти в книге очередного отечественного перебежчика, Александра Кузьминова, «Биологический шпионаж: специальные операции советской и российской внешней разведки на Западе» (книгу издали в 2005 году в Великобритании, а рецензию на нее можно прочитать в журнале «Nature» от 4 августа 2005 года).
Наконец, биотехнологи будущего, возможно, окажутся способны создавать дизайнерские болезни. Зная взаимосвязи внутри организма, они станут оказывать на него такое воздействие, которое будет вызывать требуемые симптомы. Полковнику Эйнскофу пришли в голову лишь два примера — снижение иммунитета и запуск гипертрофированного роста тканей, по сути, формирование опухолей. К счастью, хоть это направление биовойны можно отнести на далекое будущее, все-таки человек не столь хорошо знает себя, чтобы придумывать болезни. Однако перед тем, кто видит цель и верит в себя, нет ничего невозможного.
На этих интересных образах возможного будущего пришла пора заканчивать краткий экскурс в проблематику войн микробов. Вывод же из него следует такой. Вся ситуация с биовойной отлично описывается известной строфой из севастопольского стихотворения Л.Н. Толстого: «Чисто писано в бумаге, да забыли про овраги, как по ним ходить». Казалось бы, есть отличная идея распространить болезнетворных микробов у неприятеля, чем вызвать крах и тыла, и фронта, нанести невосполнимые потери живой силе и системам снабжения. Причем цена победы мала, ведь болезнь распространяется сама, а свои вооруженные силы сберегаются: враг гибнет сам собой. Однако на практике оказалось, что нет ни достаточно болезнетворного агента, ни эффективных средств доставки, а вот средства противодействия имеются. Во всяком случае, если не рассматривать КОВИД-19 как проявление биовойны, никому за полтораста лет использования боевых микробов не удалось добиться ни дезорганизации тыла, ни ощутимых потерь армии противника. Если успехи и были, то у одиночных террористов или диверсантов-отравителей. В настоящее время разработка биологического оружия запрещена и пока нет никаких явных доказательств, что его кто-то разрабатывает; все возможные участники отмечают, что изучают опасные болезни и пути их распространения исключительно с мирными целями предотвращения эпидемий и противодействия потенциальным террористам.
Однако нет никакой уверенности, что сама идея приказала долго жить. Более того, биотехнологические исследования, став, по сути, работами в области технологии двойного назначения, в силу естественного хода событий создают базу для появления принципиально новых подходов к получению эффективного биологического оружия. Поэтому контроль за такого рода работами, даже если они продиктованы благими целями вроде предотвращения распространения опасных заболеваний, должен быть более строгим, нежели это следует из имеющихся государственных обязательств. Такой подход важен для, в прямом смысле слова, жизненных интересов человечества".
С.М. Комаров,
"Химия и жизнь", № 3, 2022