Визит Леонида Якубовича к 87-летней старушке назвали праздником на все село. Но, как и в любом событии, самое интересное здесь — за кулисами. Окунувшись в реальную жизнь героини, понимаешь, что этот случай ничем не отличается от историй миллионов бабушек из деревень: всю жизнь отработала в совхозе, пенсия мизерная, из доступных благ — земля и воздух. Мы пообщались с Зинаидой Колодник (да, ей подарили «плазму») после того, как пыль спала, соседи, стоявшие под забором, куда-то пропали.
ети очень любят разного рода квесты, связанные с почтой: сбор фантиков от мороженого, пробок от бутылок «вредного» напитка или письма Деду Морозу. Последнего заменил Якубович: на одном из выпусков программы он пообещал исполнить желания телезрителей из трех наугад выбранных писем (пришло около миллиона). Сказал — сделал.
На обочине проселочной дороги в Мироны стоят мусорные пакеты с пластиковыми бутылками — видимо, с какой-то периодичностью их забирает мусоровоз. Пейзажи закрывают деревья, но за ними виднеются поля… и поля. Без чудес. Деревня начинается с ее конца — с кладбища. К счастью, мы не сюда, поэтому поворачиваем на Парковую. Здесь расположено около 10 домов, если ориентироваться по картам — 11. Земля под колесами все хуже и хуже, наверное, если бы был ливень, машину пришлось бы бросить и отправиться смотреть телевизор, на телеканалах которого про дороги упомянуть забыли, пешком. Мимо проезжает соседка на велосипеде — скорее всего, едет в Путчино в магазин. Ехать пару километров, но через сто метров женщина останавливается и наблюдает, к кому гости.
Во дворе Зинаиды Александровны камнями выложены клумбы, на которых растут тюльпаны, рядом кусты крыжовника, смородины и несколько плодоносных деревьев. Малыш — сторожевой пес, своим лаем и рычанием он должен внушать страх любителям «халявных» слив, но вызывает лишь восклицание: «Хороший мальчик!» Старушка находится на заднем дворе, на нас и собачий лай почему-то не реагирует. Она занята своими делами: кормит кур и собирает ведра от еды Малыша. Ходит с помощью двух деревянных палок, смотрит в глубину и даль полей и после третьего оклика оборачивается. Она одета в зеленую косынку, красное пальто, серые штаны и сапоги.
— Подождите, детки, я не слышу ничего, сейчас подойду.
Сейчас длится полторы минуты. Бабушке очень тяжело ходить, проблемы с ногами у нее давно. Но она привыкла.
— Приезжал Якубович, но он тут только развернулся, ему было некогда говорить, спешил куда-то. Немножко перекусил на ходу и уехал. Это мне внучка телевизор попросила, хотя мне уже и не нужно ничего.
— Якубовича чем угощали?
— С ним невестка и внучка сидели. Я его передачу смотрю, никогда не пропускала, пока телевизор не сломался. Он и как ведущий хороший, и в жизни хороший. Но живым я его больше не увижу, только с экрана.
Для дальнейшей беседы пенсионерка зовет нас в дом, чтобы не мерзнуть. Рядом с домом стоит беседка, в которой часто собираются дети и внуки, когда жарят шашлыки. Недалеко и те самые поленья, которые колол ее сын на камеру. Процесс перехода полена в дрова завершился с уходом журналистов и продолжится, скорее всего, летом.
— Якубович-то не к каждой бабушке ездит.
— Тут не бабушки, а прабабушки нужны, — смеется Зинаида. — Живу я одна, никого больше нет. Дети и внуки приезжают часто, без них я бы ничего и не сделала. Один сын живет в Путчино, другой — в Дзержинске, а дочка — в Могилевской области. В доме тепло, мне дети газ провели, а дровами я погреб топлю, там зимой блоки промерзают.
— Смотрю, и огород у вас есть. Большое хозяйство?
— Ай, нет у меня ничего, пять куриц и собака. Но знаете, сидеть все время — плохо, а как на улицу выйдешь и вольным воздухом подышишь, посмотришь на дорогу, как машины идут — и хорошо.
В доме цветы на подоконниках вперемежку с рассадой, на полу ковры — модное достояние Советского Союза. К этому же отнесем и стол-книгу, который раскладывают по праздникам. На печку бабушка уже не залазит, греются внуки. Из угла зала на нас смотрит кто-то из святых, а на кухне что-то гудит, но Зинаида не слышит. И кстати, дома реально тепло.
— Проходите, не разувайтесь, я сама мало когда разуваюсь.
Бабушка показывает и новенький телевизор (нерабочий старый отправили под стол: выкинуть жалко), который подключили заранее, как раз к вещанию любимой телепередачи.
— У меня ноги… отказывают ноги в коленях, не слышу, да и руки уже не работают, немые. Вот видите, какие, ночью болят, крепко болят. Дык мне ж 87 лет, хорошо, что дожила, и еще бы год прожить. Пока телевизор не работал, так и сидела дома, до соседей уже не дохожу. Тут старые все, как и я. Кто на костылях, кто на палках, а там дальше, в новых домах, и не знаю, кто в них живет. Родилась и всю жизнь прожила в Миронах.
Мужа нет уже больше 20 лет. Он работал шофером всю жизнь, а я — в совхозе: и коров доила, и телят поила, нужно же было и детей вырастить, и в армию отправить, и свадьбы сделать. Семья у нас большая: трое детей, шестеро внуков и восемь правнуков, они часто приезжают. Вот вчера внук был — телевизор подключал, а его невестка помогает по хозяйству. Это их дочка написала письмо.
Пенсия небольшая, знаете, какие они в совхозе? 300 рублей, 400. У меня 400 с копейками — и вот нужно жить. За «коммуналку», за свет и теперь за газ заплатить, после этого мало остается. В магазин я уже не дойду, прошу детей или внуков, даю им деньги, и они купят чего-нибудь. Да и что там эти продукты, у меня уже зубов нет.
Печку топлю через день, в ней знаете что, я супчик поставлю с косточкой какой, и в ней мясо аж от кости отваливается, на газу так не сделаешь. Скоро Пасха, и если здоровье позволит, куличей напеку да яйца покрашу. Обычно мы семьей такие праздники отмечаем.
Семейное древо Колодник можно увидеть в той же комнате, где вещает Первый канал: в центре зала — портрет молодой Зинаиды с мужем, слева — ее родители, справа — дети, внуки, правнуки.
У бабушки есть телефон, но им она не пользуется, так как нет надобности, и есть водопровод — им бы бабушка пользовалась всегда, но не надо ему.
— Вода мало когда бывает. К нам от башни дольше всех она идет, и бывает то напор маленький, то вообще нет. Говорили, весной башню будут менять. А пока наперед наберу ведро в запас, и мне его на неделю хватает. По телефону никому не звоню сама: не могу. Одну цифру не ту наберу — и говорят: неправильный номер. Уже не те глаза.
На телепрограмме лежат очки (вернее, очко). Бабушка говорит, что есть новые, но они не так хороши, как эти. Уже перед уходом Зинаида благодарит нас, что приехали проведать ее, спрашивает, ничего ли, что дороги разбитые, и извиняется, что нечего дать в дорогу. Она действительно заслуживает звания самой заботливой бабушки.
