Дмитрий Быков (фрагмент интервью) // «Instagram. artandcreativityclub», 6 сентября 2021 года
Art & Creativity Club («Instagram. artandcreativityclub», 06.09.2021):
интервью
Дмитрий Быков — о выгорании, благотворительности и профессиональной дистанции
Хотим поделиться с вами отрывком из нашей беседы с писателем, поэтом и публицистом, литературным критиком, радио- и телеведущим и Журналистом с большой буквы — Дмитрием Львовичем Быковым @dmi_bykov.
— Дмитрий Львович, после вашей лекции о произведении Льва Толстого «Воскресенье» очень зацепила высказанная Вами следующая мысль. Позвольте процитировать: «Как только человек что-то понял, как только его настигло воскресенье или, если вам угодно, безумие — уже для него прекращается жизнь, всё: пиши пропало. Как только он начала помогать нищим, раздавать имущество, с ним покончено. Этот ужас в своё время пережила и Чулпан Хаматова, начав помогать больным детям и поняв, что им не будет конца. Грубо говоря, любой, кто допустил до себя кошмар бытия — уже обречён, он вычеркнут, на нём можно ставить крест, его больше не существует в обыденности. Он обречён, рано или поздно, разделить судьбу этих несчастных». Всплывает вопрос, немного даже наивный: так что же делать? Не видеть этого ужаса? Принять позицию, что всё что случается с людьми — это заслуженно, эффект «бумеранга»?
— Есть такое понятие, как профессиональная дистанция, если угодно, как «профессиональная мозоль». Если врач, если человек будет близко принимать страдания каждого больного, он мало того что сойдёт с ума, но он не сможет им помогать, потому что для этого нужно некое профессиональное хладнокровие. Понимаете, вот мне случалось присутствовать при операциях. В обморок я, конечно, не падал, но к профессиональному хладнокровию не склонялся. А врачи пошучивали, потому что это даётся практикой и опытом. Точно так же я думаю, что благотворительность не может быть делом любого желающего. Для этого нужен человек с профессиональной подготовкой и с профессиональным умением дистанцироваться, умением сохранять холодный нос, если угодно. Это как журналист, который пишет из горячей точки, который при виде каждой оторванной руки не должен падать в обморок. Это не цинизм — это дистанция, наработка. В случае «Воскресенья» Толстого, Нехлюдов, когда пошёл на каторгу за Катюшей, прежде всего убедился, что его жертва не нужна. Первое, что он услышал от неё — «ты мною спастись хочешь». И если вы помните, досталась она в результате не ему, а полюбила она марксиста Симансона. Но проблема тут в том, что этой профессиональной дистанции, например, у Хаматовой — нет, потому что она актриса и ей приходится зарабатывать профессиональной эмпатией. Поэтому я видел то страшное выгорание, которое с ней произошло. И когда она играла доктора Лизу (прим. к/ф «Доктор Лиза», 2020 г., Россия), она играла именно эту свою внутреннюю тему. Это довольно страшное зрелище. Поэтому я преклоняюсь перед Чулпан, но я абсолютно уверен, что она разрушила себя. Может быть, она разрушила себя сознательно, чтобы пересоздать. Человек иногда так делает. Но молодая, успешная, триумфальная актриса перестала существовать, а появился такой сгусток боли, который мне, может быть, более интересен, но я не представляю, как она живёт. Вернее представляю, и знаю, что она живёт очень трудно. Очень трудно».
Беседу вела Джамаля Нахчивани @jamanakhchivani
интервью
Дмитрий Быков — о выгорании, благотворительности и профессиональной дистанции
Хотим поделиться с вами отрывком из нашей беседы с писателем, поэтом и публицистом, литературным критиком, радио- и телеведущим и Журналистом с большой буквы — Дмитрием Львовичем Быковым @dmi_bykov.
— Дмитрий Львович, после вашей лекции о произведении Льва Толстого «Воскресенье» очень зацепила высказанная Вами следующая мысль. Позвольте процитировать: «Как только человек что-то понял, как только его настигло воскресенье или, если вам угодно, безумие — уже для него прекращается жизнь, всё: пиши пропало. Как только он начала помогать нищим, раздавать имущество, с ним покончено. Этот ужас в своё время пережила и Чулпан Хаматова, начав помогать больным детям и поняв, что им не будет конца. Грубо говоря, любой, кто допустил до себя кошмар бытия — уже обречён, он вычеркнут, на нём можно ставить крест, его больше не существует в обыденности. Он обречён, рано или поздно, разделить судьбу этих несчастных». Всплывает вопрос, немного даже наивный: так что же делать? Не видеть этого ужаса? Принять позицию, что всё что случается с людьми — это заслуженно, эффект «бумеранга»?
— Есть такое понятие, как профессиональная дистанция, если угодно, как «профессиональная мозоль». Если врач, если человек будет близко принимать страдания каждого больного, он мало того что сойдёт с ума, но он не сможет им помогать, потому что для этого нужно некое профессиональное хладнокровие. Понимаете, вот мне случалось присутствовать при операциях. В обморок я, конечно, не падал, но к профессиональному хладнокровию не склонялся. А врачи пошучивали, потому что это даётся практикой и опытом. Точно так же я думаю, что благотворительность не может быть делом любого желающего. Для этого нужен человек с профессиональной подготовкой и с профессиональным умением дистанцироваться, умением сохранять холодный нос, если угодно. Это как журналист, который пишет из горячей точки, который при виде каждой оторванной руки не должен падать в обморок. Это не цинизм — это дистанция, наработка. В случае «Воскресенья» Толстого, Нехлюдов, когда пошёл на каторгу за Катюшей, прежде всего убедился, что его жертва не нужна. Первое, что он услышал от неё — «ты мною спастись хочешь». И если вы помните, досталась она в результате не ему, а полюбила она марксиста Симансона. Но проблема тут в том, что этой профессиональной дистанции, например, у Хаматовой — нет, потому что она актриса и ей приходится зарабатывать профессиональной эмпатией. Поэтому я видел то страшное выгорание, которое с ней произошло. И когда она играла доктора Лизу (прим. к/ф «Доктор Лиза», 2020 г., Россия), она играла именно эту свою внутреннюю тему. Это довольно страшное зрелище. Поэтому я преклоняюсь перед Чулпан, но я абсолютно уверен, что она разрушила себя. Может быть, она разрушила себя сознательно, чтобы пересоздать. Человек иногда так делает. Но молодая, успешная, триумфальная актриса перестала существовать, а появился такой сгусток боли, который мне, может быть, более интересен, но я не представляю, как она живёт. Вернее представляю, и знаю, что она живёт очень трудно. Очень трудно».
Беседу вела Джамаля Нахчивани @jamanakhchivani