Башмет, «музыкант с темным прошлым»

Я пишу в телефоне фразу «Боюсь оказаться предвзятым» и отправляю в сообщения близкой подруге, с которой в Сочи каждый вечер мы ходим в Зимний театр вместо хинкальной «Белые ночи». Она сидит в том же зале, но с противоположной от меня стороны: все еще требуется соблюдать социальную дистанцию, и залы заполнять разрешается только наполовину, а это значит, что свободных мест рядом может не оказаться — ходить на концерты сейчас все равно что летать самолетом «Победы» без предоплаты за выбор соседних кресел. Вдобавок ажиотаж — все билеты проданы. На сцене — Евгений Миронов и Юрий Башмет. Два человека-бомбардировщика. Перед их удвоенной дозой таланта зритель сдается: быть непредвзятым у него не получается. Я пишу сообщение, потому что сложно сдерживаться — не шептать же на ухо незнакомой соседке о своих эмоциях. Сегодня вечером дают «Гамлета». Постановка Марины Брусникиной, сценография Ксении Перетрухиной. На месте самого затертого монолога становится страшно: «быть или не быть» Миронов произносит тихо, почти шепотом, с большими паузами, которые иногда заполняет такой же негромкий оркестр под управлением Башмета — играют Шостаковича. Он дважды брался за извечный шекспировский текст: в 1932-м для спектакля Вахтанговского театра и в 1964-м для знаменитого черно-белого фильма Козинцева со Смоктуновским в главной роли (тот «Гамлет» номинировали на «Золотой глобус»). Казалось бы, что неожиданного можно предположить теперь? Но Гамлет Миронова — Башмета становится как бы стримом в реальном времени: актер смотрит в зал через веб-камеру на крупном плане, иногда он разыгрывает текст и других героев, иногда — с авторскими ремарками, а хаотичные буквенные узоры на большом экране время от времени складываются в цитаты шекспировской пьесы, как ноты складываются в музыку, что звучит откуда-то из темноты вместе с голосом. «Дальше — тишина» — последняя фраза спектакля. Она произносится после смерти главного героя как своеобразный гимн, слоган. Зрители аплодируют стоя. Это премьера в Сочи.

Не оставить после себя тишину Башмету очень важно. Зимний международный фестиваль искусств вместе с продюсерской командой в этих краях он проводит уже 14-й год подряд. Все начиналось с культурной олимпиады, к которой начали готовиться параллельно со спортивной, как только стало известно, что Сочи примет Игры у себя. «Боюсь ошибиться, но кажется, это самый успешный и мощный год для нас», — признается Юрий Башмет за разговором, будто не надеялся, что в пандемию сможет прогреметь. Аудитория успела изголодаться: год назад фестиваль уехал, и Зимний театр закрылся на изоляцию. Через год он открылся снова Башметом. Впору становиться постоянными резидентами. Тем более что в это время года логичнее ехать сюда, чем отсюда. «Я уже собиралась лететь в Петербург, — жалуется одна девушка другой в антракте, пока они стоят в очереди в буфет, — но увидела, что Абдразакова привезут, да еще и с солистками из Мариинки и Метрополитен-опера». Курортная столица страны вполне может притвориться культурной. А может быть, даже посоревноваться с ней. О том, что у Зимнего фестиваля искусств в Сочи есть амбиции замахнуться на славу Зальцбурга, открыто говорит директор фестиваля Дмитрий Гринченко, подтверждая, что в этом году мероприятие стало прибыльным, в первую очередь благодаря спонсорам и меценатам. У классической музыки всегда были свои покровители. Осталось только построить тут современный оперный зал вместо еще одного стадиона. 

Говоря современными терминами, на фестивале действительно разнообразный и плотный контент: каждый день минимум два мероприятия — на сцене Зимнего (где летом проводится «Кинотавр») и в зале органной и камерной музыки. Сборные концерты с участием иностранцев, опера, балет (в этот раз себя показывать приезжали ученики Вагановской академии из того же Петербурга), театральные постановки и открытые прослушивания начинающих музыкантов. Город-курорт сам собой начинает петь и играть на инструментах: это заметно и в подземных переходах, и на площадках у моря. Но как звучит современная классика, можно услышать только в финале конкурса молодых композиторов, который оказывается максимально любопытным. «Жду, когда появятся новые Шостакович, Шнитке и Губайдуллина», — говорит Башмет. В небольшом зале с постсоветским лоском проданы почти все места, хотя слушать такое неподготовленному уху тяжеловато. Кто-то из профессионалов шутит: «Кажется, так мучают кошек». Но иногда мучаются и музыкальные инструменты — расстраиваются от порой радикальных методов игры, — и сами исполнители. Звучит финал конкурса довольно авангардно, хоть и свежо, все находятся в состоянии поиска. «Обратите внимание: именитые мастера к концу жизни возвращались к истокам, начинали писать проще и доходчивее, — рассуждает маэстро. — Не обязательно быть подготовленным, чтобы слушать последние опусы Бартока. Осознанная простота, ясность — вот в чем мастерство». 

Но и мастера когда-то были молодыми. Правда, возраст — понятие слишком условное. Внутренне Башмету не больше 25, и говорят по секрету, что на самом деле он и сейчас любит, когда ему предлагают послушать что-нибудь эдакое, а в своем желании экспериментировать он даст фору многим новичкам. Мало кто помнит, что начинал Башмет с собственной рок-группы, подражавшей The Beatles. «Альтист — это музыкант с темным прошлым», — шутит он теперь, имея в виду вечную невостребованность, если не сказать недооцененность, отсутствие успеха у этого специфического музыкального инструмента, который он освоил в совершенстве и не без труда. Он начинал играть на скрипке, чтобы не расстраивать родителей, и на альт перешел чуть позже. Постоянной и любимой его спутницей всегда оставалась гитара. До тех пор пока не распалась ливерпульская четверка и детский безоблачный мир не дал трещину. Джимми Хендрикс одаренному парню тогда по душе не пришелся, и он увлекся джаз-роком: такие группы, как Chicago или Blood, Sweat and Tears, первыми стали использовать духовые инструменты в конце 60-х. И Юра пытался играть во что-то похожее. Но во Львове, где тогда они жили с семьей, хороших инструментов было не найти и не у кого было набраться мастерства. А музыкальную школу надо было заканчивать, и в самом конце обучения на свой страх и риск юноша решил отправиться на Всеукраинский музыкальный конкурс, посвященный 100-летию Ленина, начал готовить программу для привычного уже альта, но это ему так быстро наскучило, что за четыре месяца подготовки он все поменял — стал фантазировать и увлекся импровизацией. В день конкурса оказалось, что он единственный альтист из всех претендентов на премию, а это нонсенс: пришлось соревноваться со скрипачами, он их всех обошел и заработал самые высокие баллы. Миф или сказка, которую обычно принято называть судьбой. «Я и сейчас иногда сожалею, что не играю джаз», — делится Башмет. В джазовый вечер на фестивале он выходит на сцену неожиданно для всех, шутит: «Представляете, как сложно саксофонисту в это нелегкое время играть в маске», — садится за рояль и наигрывает какую-то простенькую мелодию, а потом говорит ансамблю: «Теперь вы продолжите», — и завязывается сейшн.

«Я готов к любым экспериментам», — смело заявляет Юрий Башмет. Кто-нибудь знает, что он уже исполнял музыкальное произведение, написанное нейросетью? Конечно, его пришлось дорабатывать, интерпретировать, иначе выглядело бы примитивно, но это была уникальная музыка, не цитаты. Или что Башмет — поклонник спектральной музыки и осмелился однажды сыграть ее в Ярославле. Это сложное звуковое явление, суть которого в том, что каждая нота раскладывается на обертоны, из которых составляется музыкальный материал. Чтобы настроить оркестр — каждую струну по определенной частоте, — нужно минимум полчаса подготовки. Но «настроить» здесь — слишком правильное слово. Звучит это так, будто оркестр, наоборот, расстроили, и музыканты фальшивят. Но через какое-то время становится ясно, что это «стройная», систематизированная фальшь. После выступления в Ярославле тишина повисла на несколько минут. Юрий Абрамович стал разговаривать с залом: «Мы впервые исполнили произведение в такой манере, и вы стали свидетелями этой премьеры». И когда со второго ряда послышалось: «А нам понравилось!» — раздались аплодисменты.

— Как вы относитесь к рэпу? — спрашиваю я.

— Вы удивитесь, но я считаю Россини одним из его основоположников. В один предновогодний вечер мы играли в Филармонии, и мне захотелось пошалить — я попросил своего сына (Александра Башмета. — Прим. ред.) привести кого-нибудь из его друзей-рэперов. Россини написал одноактную оперу «Путешествие в Реймс», и мне захотелось сопоставить. В ней есть сцена, в которой глашатай на таможне вызывает туристов из разных стран и на одной ноте рассказывает о каждом, а на фоне звучит пианиссимо: «тара-ра-та-та-тирам, тара-ра-ти-та-тарам, тарари-та-та-ти-рам, тырырым». Это настоящий рэповский номер. И я попросил этого парня проделать что-нибудь свое. Получилось весело. 

Неудивительно, что любой приглашенный музыкант за глаза называет Башмета рок-звездой. Он любит ломать стереотипы. На его дне рождения в Концертном зале имени Чайковского в этом году при полном аншлаге (концерт в день рождения и 31 декабря — традиция, которую не нарушают) все музыканты сыграли и спели Happy Birthday в самом конце, а потом спустились в ресторан. В свои годы он как будто бы не меняет образа жизни: много курит и может себе позволить выпить, особенно по праздникам или в честь закрытия фестиваля искусств (последние два года его стали проводить и в Москве во второй половине января, а потом сразу улетать в Сочи). Год назад мы сидели на веранде отеля с видом на море, когда закат уже начал спускаться, а в Зимнем театре вот-вот готовы были дать первый звонок, но без Башмета — у него был выходной. Поэтому мы продолжили сидеть до тех пор, пока остальные слушатели не стали уже возвращаться с балета. Теперь засиживаться не позволяет ни график, ни здоровье: в конце сентября 2020-го Юрия Башмета госпитализировали с  COVID-19, он пролежал в больнице чуть больше недели, вылечился и отправился на реабилитацию. Никто не может дать стопроцентной гарантии, что болезнь прошла бесследно. Только об этом он предпочитает не говорить. Жаловаться некогда. В период жесткой изоляции он объявил поддержку 50 музыкантам, пострадавшим от пандемии, когда концертная деятельность остановилась: исполнители должны были назвать дату отмененного концерта и гонорар, который ожидали получить, — Башмет его возмещал. 

Как только жесткие ограничения были сняты, он продолжил колесить по стране, но не только ради гастролей. Вот уже несколько лет Башмет создает сеть молодых и начинающих музыкантов и особенно одаренных забирает в юношеский симфонический оркестр, которым руководит: в каждом городе, где у него проходит концерт, утром он тратит часа два на прослушивания, куда может попасть любой. Изначально набрать планировали всего около 40 юношей и девушек от 12 до 20 лет, которые составили бы костяк Всероссийского юношеского оркестра, но в первый шорт-лист набежало аж 850 человек. В итоге решили, что у оркестра будет несколько составов, и выступать юные музыканты будут по очереди, исходя из занятости. Они не только выходят на сцену, как взрослые, но и играют так, что сложно поверить в их возраст. «Мне это просто нравится: сама я люблю разную музыку, мой папа джазмен, но здесь я могу открывать для себя другие возможности звука», — рассказывает за кулисами Полина Титова, единственная скрипка в белом платье. «Я не мог и представить себе, что окажусь на большой сцене рядом с Башметом, как взрослый артист. Это круто! Я готовился полгода. Можешь меня сфотографировать?» — просит Даниил Фурман, вундеркинд с контрабасом. А самое интересное — с ними вместе выходят выступать такие звезды, как скрипач Вадим Репин и оперная дива Аида Гарифуллина. Юрий Башмет подбирает программу для юных коллег самостоятельно и составляет ее так, чтобы можно было продемонстрировать диапазон: начинают они с какой-нибудь неоклассики, потом переходят к более привычным вещам, затем джаз и после — всякие эксперименты, иногда совсем неожиданные. В этот раз сыграли Metal Concert для электрогитары с оркестром: на авансцену выкатили два усилителя, поставили два стула, и к ним вышли два очевидных рокера в ободранных майках с разрисованными гитарами. Первую половину такого выступления зал слушал настороженно, молча или вздыхая иногда, но когда в третьей части оркестр стал вторить рокерам на равных, в зале зааплодировали и даже завизжали после, как положено. А закончился концерт неоспоримым хитом — «Болеро» Равеля. «Если б я знал, что рокеры будут выглядеть так и их тепло примет публика, я бы с самого начала договорился, чтобы кто-нибудь из них оставил мне свою гитару, и к концу “Болеро” я бы взял ее и наиграл несколько аккордов», — на следующий день после фестиваля сокрушается Башмет. Альтист и дирижер с темным прошлым.